Скалюсь и накрываю колено ладонью. Осторожно.

— Ты готов к адекватному диалогу?

Я зыркаю на Багирова, мечтая дотянуться до его шеи руками.

Только спустя неделю после того, как я прогнал Лену из больницы, я смог хоть как-то услышать свой разум, который твердил: «Ты должен с ней поговорить».

Но меня корежило от одной только мысли. Поэтому прошла еще неделя, и, благодаря мыслям о Лене, она стала еще хуевей, чем могла быть в моем положении.

Я задыхался от мелькающих кадров: она стонет в моей кровати, жаждет меня, стоит в ужасе в палате, смотрит на меня как на калеку… Совершенно разные девушки — одна сущность, которая, подобно гною, нарывала под кожей. Под моей, блядь.

В довесок к этому — врач, который без прикрас описал мое нерадужное будущее, и близкие люди, ежедневно скармливающие чушь: «все наладится, Глеб», «все будет хорошо», «ты справишься», «ты сильный», «мы с тобой», «все обойдется, вот увидишь», «потерпи, время лечит»… Ни хуя оно не лечит. Ни физически, ни морально, ни духовно!

— Ты сказал мне…

— Я знаю, что тебе сказал, — жестко заявляет Багиров. — И сделал это осознанно.

В голову лезет тот самый разговор, когда он убеждал меня, что проблема улажена, мне не о чем беспокоиться и не нужно пытаться связаться с Леной, ведь она обижена и не хочет со мной ни говорить, ни слышать, ни хера.

Я поверил ему, тем более что она добавила меня в ЧС: и номер телефона, и во всех соцсетях заодно. Игнорировала редкие попытки связаться с ней с левого номера. Тогда я обратился за помощью к Багирову, ведь Лена и Алиса — подруги.

В тот момент это решение показалось мудрым. До сегодняшнего дня. Когда ложь друга вскрылась, как чертов гнойник.

— Я отвез ее на вокзал, — голос Багиры проникает в мысли, возвращая в реальность. — Она уехала обратно в Питер.

Ну конечно же, она уехала. Она всегда так делала. И я не вправе ее осуждать.

Глубоко выдохнув, провожу рукой по волосам.

— Я не об этом спрашивал.

Мы сверлим друг друга пристальными взглядами. Зажги сейчас спичку — и все вокруг вспыхнет.

— Не будь идиотом, — Илай презрительно кривит губы. — Она нужна тебе. Именно она, беременная твоим ребенком.

Ублюдок. Тяжело сглатываю, прежде чем выплюнуть:

— Это ты так решил?!

— Я твой лучший друг. И я знал, что эта, — он пальцем показывает на мое колено, — ситуация уложит тебя на дно со всеми твоими гребаными демонами, задавит бесповоротно, — он подается вперед, злобно скалясь: — Но Лена и ребенок станут твоим спасением!

Мне еще никогда не хотелось так сильно свернуть ему шею, как сейчас.

— Ебать ты мать Тереза! — издевательски усмехаюсь. — Только ты меня забыл спросить и ее тоже! Сука! — вспыхиваю. — Мы — не вы с Алисой! У нас не будет долго и счастливо! Когда ты, блядь, это поймешь? Или чего ты добиваешься? Чтобы ребенок видел, как его родители ненавидят друг друга?!

— Чтобы ты прекратил страдать хуйней и признался, как много эта девушка значит для тебя! И что она нужна тебе!

— Какая разница? Это что-то изменит? Я, блядь, даже ходить нормально не могу! На хер я ей нужен?! Ты слышал?! Ей нужны деньги. Все! Она ненавидит меня!

— И это справедливо, блядь! Ты поступил как мудак. Но у тебя есть шанс все исправить!

Я откидываюсь на спинку дивана достаточно резко: колено простреливает болью — и я морщусь. Блядь.

Запрокидываю голову, перевожу дыхание и снова смотрю на друга, выдыхая спокойней:

— Как я могу что-то исправить, когда хожу как коротконогий кретин? Бежать за ней на костылях? Чтобы выглядеть в ее глазах еще большим посмешищем?

Багиров качает головой.