— У тебя есть стимул для быстрого восстановления. А пока что возьми телефон и используй язык по назначению — скажи им что-нибудь приятное Лене!

Это звучит так абсурдно, что я давлюсь удушливым смешком:

— Говорить не мой конек.

— Ну прежде чем ты сможешь сделать им что-то более значимое, проложи себе путь ораторским искусством.

17. 13

Следующие пару дней я сама не своя. Не могу собраться с мыслями и хоть за что-то взяться.

Из-за плохого самочувствия пропускаю смены в клубе и, если честно, мне больше не стоит там появляться.

Громкая музыка, дым от кальяна и бессонные ночи не пойдут на пользу беременной девушке. Но и голодовка вряд ли будет плюсом к моему положению.

И хотя я сообщила о ребенке Самсонову, ожидать, что он будет полноценно содержать меня … глупо.

Я также передала через Багирова папку с документами, на случай, если Самсонов захочет более детальных доказательств моей беременности.

Он вообще, наверное, считает меня попрошайкой. И, скорее всего, именно так я и выглядела, заявившись к нему с новостями.

А что мне оставалось?

Разумеется, я займусь поиском работы в более подходящей сфере, но есть проблема: мало кто возьмет беременную девушку, чтобы через пару недель она свалила в оплачиваемый декрет и, возможно, уже не вернулась.

Из вариантов остается только что-то неофициальное, и только когда я буду чувствовать себя получше. Опорожнить желудок на собеседовании — не лучшее начало.

Приходится залезть в заначку с частично накопленными квартирными на два месяца оплаты и купить витаминов и лекарства, которые прописали мне от позднего токсикоза.

Я вроде бы даже начинаю свыкаться с новой реальностью, но в голове все еще не укладывается одно: я ношу ребенка от Глеба Самсонова.

Врать не буду. Первые дни после встречи с ним я мечтала проснуться, понять, что это был лишь сюрреалистичный сон, и выдохнуть. Но, увы, это не сон. И беременность постоянно напоминает о себе не самым приятным образом и о том, что все происходящее реальнее некуда. Если к усталости и тошноте я привыкла, то участившиеся позывы «по-маленькому» и вздутие живота — новые отвратительные открытия.

Мне стало интересно, что происходит с женским телом на втором триместре и, конечно же, я полезла в интернет.

Лучше б я этого не делала! Теперь я знаю, что ждет меня впереди: запоры, растяжки, пигментные пятна, сосудистые звездочки и разрастание родинок…

Малоприятная информация.

Но еще я узнала, что с шестнадцатой недели смогу почувствовать шевеление ребенка. И мне вдруг становится интересно… а каково это? Будет ли больно? Или, может, приятно? Щекотно?

Ладонь непроизвольно ложится на живот.

Я видела фото, какими животы бывают на моем сроке. Как минимум уже есть округлость снизу, а у меня ничего. Надеюсь, это не плохо…

— Ты, наверное, просто маленький и слабенький там, — шепчу, откладывая телефон. И, выдохнув, звездой раскидываюсь на кровати. Но одна рука по-прежнему лежит на животе.

— Наверное, мне придется быть сильной за нас двоих. Но я справлюсь, да? Господи, — стону я и накрываю лицо ладонями. — Ты ведь даже еще не слышишь меня.

Это я тоже прочитала. Малыш начнет слышать только к концу второго триместра. Подождем…

Телефон дилинькает, и я дотягиваюсь до гаджета.

Сообщение от Алисы с фото ее распухших от отеков ног:

«Третий триместр — отстой».

Я хихикаю и печатаю ответ:

«Это выглядит ужасно. Я не буду тебя утешать».

Алиса:

«Чувствую себя колобком».

Улыбка не сходит с лица. Алиса пишет каждый день с тех пор, как я уехала, даже не повидавшись с ней.

Конечно, она расстроилась, и, точно знаю — Багирову основательно досталось за его махинации, но больше за то, что он скрыл все от жены. Но это уже не моя зона ответственности.