Багиров ерошит волосы.

— Дальше, — сухо требую я.

— Я… — он качает головой, отводит взгляд, — я дал ему слово, что сообщу тебе о том, что он не предохранялся, чтобы ты выпила таблетку, ну или… я не знаю… сходила к врачу как минимум…

Мне становится плохо, и я хватаюсь за капот машины, чтобы не рухнуть. Багиров тут же подается ко мне, но я останавливаю его взглядом.

— Прости, что не сказал тебе, но если и нужно на кого-то злиться, то вот он я, — Илай хлопает ладонью себя по груди. — Глеба я обманул, успокоив его, что сделал все, о чем он попросил. Смайл был не в курсе, понимаешь? Он думал, что этот вопрос улажен.

Я моргаю, в шоке уставившись на Багирова.

— Алиса… она тоже знала? — тихо срывается с дрожащих губ.

— Нет! Нет, она ничего не знала! И, поверь мне, я догадываюсь, что она сделает со мной, когда узнает, но к черту… — Илай машет рукой, — я уверен, что поступил правильно.

— Правильно? — ошарашенно выдыхаю. — Господи, как ты можешь так говорить?

Мое тело мгновенно напрягается, и недавние успокаивающие объятия Багирова внезапно становятся мне отвратительны.

— Послушай, я просто хочу, чтобы ты не злилась на него. Он был груб с тобой, тупо прикрыв мою задницу. Смайл все это время думал, что ты знаешь. Но я, блядь, наврал другу и ничего не рассказал тебе.

Тяжело дышу, царапая пальцами холодный металл машины.

— Отвези меня на вокзал, пожалуйста.

Глаза Илая увеличиваются.

— Нет, ни хрена. Никаких вокзалов, Твихард. Выслушай…

— Больше не желаю ничего слушать! Хватит с меня! Я хочу вернуться домой!

— Лен… твою мать, давай ты просто успокоишься…

— Да хватит уже меня успокаивать! Не успокоюсь я, ясно?! Потому что кругом одни предатели! Я… видеть тебя не хочу! Так что отвези меня на вокзал! Я здесь не останусь!

Багиров вскидывает руки и сцепляет их на затылке, выдыхая сдавленно, а потом приближается ко мне.

— Я хотел как лучше. Прости, возможно, я не имел права, но не мог поступить иначе! Я знал, что Глеб уйдет в депрессию из-за травмы, и понадеялся, что ребенок станет тем, кто вытащит его из этой ямы…

Я рычу и толкаю Багирова в грудь, шипя сквозь зубы:

— А обо мне… обо мне кто-нибудь подумал? Или я, блядь, долбаный инкубатор?! Как ты мог вообще?! Как?!

Багиров явно и сам сожалеет, проводит ладонью по лицу и снова пытается сгладить углы:

— Поехали домой. Ты успокоишься, и мы поговорим.

Но я вскидываю руки:

— Да вот хренушки. Никуда я не поеду. Ты купишь мне билет, и я вернусь домой. А почему я внезапно решила вернуться — это ты уже сам своей жене объяснишь! А меня, будь добр, доставь на вокзал. По-другому не будет, и точка. Так что не доводи меня. Я… В жопу все это, ясно? Я, нахрен, не готова к такой правде!

Это последние слова, которые я выдыхаю и решительно сажусь в машину, не зная, как переварить все, что услышала.

А самой выть охота. От одной только мысли, что мое тело использовали как рычаг для достижения цели, тошно становится. А хуже всего, что это все сделал человек, от которого я не ожидала удара в спину…

13. 9

ГЛЕБ

— Ты допускаешь ошибку, — шепчет мать с дрожью в голосе. — Ну выйди, останови, ну не будь ты упрямцем, Глебушка! У нее гормоны, эмоции, можно же понять девочку.

— Мам, — предостерегаю ее жестким тоном, стоя на ненавистных костылях у окна. — Без тебя разберемся.

— Я вижу, как вы разбираетесь. Вижу, — она нервничает, а в голосе сквозит обида, но я не оборачиваюсь. — Нужно успокоиться и сесть нормально поговорить. В конце концов, не маленькие уже. Думаешь, ей просто было явиться сюда? Но тем не менее она приехала, и неважно, что ее на это сподвигло. Она сделала свой шаг, пусть он и оказался некрепким. Ничего. Попсиховали, поругались, будет вам, но теперь