– Кези, немедленно поставь лампу, – приказала тетя Берил, – или ты предпочитаешь спалить дом еще до того, как мы успеем разложить вещи? Стэнли, еще чаю?

– Хорошо, налей мне треть, – сказал Бернелл, протянув чашку через стол. – Берил, возьми еще отбивную. Отличное мясо, не правда ли? Не слишком постное и не слишком жирное. – Он повернулся к жене. – Ты точно не передумала, дорогая Линда?

– Мне достаточно одной только мысли об этом. – Она вскинула одну бровь в привычной для нее манере.

Бабушка принесла детям хлеб и молоко, и они сели за стол, раскрасневшиеся и сонные, и перед ними поднимались струйки пара.

– У меня было мясо на ужин, – произнесла Изабелла, все так же осторожно расчесывая волосы матери. – Я съела на ужин целую отбивную, на косточке, с вустерским соусом. Не правда ли, папа?

– Изабелла, перестань хвастаться! – попросила тетя Берил.

Изабелла с удивлением подняла взгляд.

– Разве я хвасталась, мамочка? Мне бы даже в голову это не пришло. Я думала, им интересно. Я просто хотела поделиться.

– Отлично. Достаточно, – прервал Бернелл. Он отодвинул от себя тарелку, достал зубочистку из кармана и начал ковырять в своих больших белоснежных зубах.

– Проследите, чтобы Фред обязательно перекусил чем-нибудь перед тем, как уйти, хорошо, мама?

– Да, Стэнли, – пожилая женщина направилась к выходу.

– Ох, погодите секунду. Предполагаю, никто не знает, где мои домашние туфли? Мне их теперь не видать месяц или два, так?

– Я знаю, – ответила Линда. – На самом верху, в брезентовой сумке с надписью «Самое необходимое».

– В таком случае, может, принесете их, мама?

– Хорошо, Стэнли.

Бернелл поднялся, потянулся и устроился у камина, развернувшись к нему спиной и расправив фалды сюртука.

– Ей-богу, довольно незавидное положение, что скажешь, Берил?

Берил, поставив локти на стол, улыбнулась ему поверх чашки чая. На ней был новый розовый передник, рукава блузки закатаны до плеч, что позволяло видеть ее прекрасные веснушчатые руки. Волосы, собранные в длинный хвост, струились по спине.

– Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы все устроилось? Несколько недель? – подтрунивал он.

– Боже мой, конечно же нет, – ответила Берил беззаботно. – Самое худшее уже позади. Мы со служанкой трудились не покладая рук весь день, а с тех пор как приехала мама, она тоже вкалывала как лошадь. Мы ни минуты не сидели. Вот это выдался денек!

Стэнли почувствовал упрек в ее словах.

– Ты ведь не ожидала, что я брошу все дела в конторе и примчусь развешивать ковры?

– Естественно, нет, – рассмеялась Берил. Поставив чашку, она выбежала из столовой.

– Чего она хочет? – спросил Стэнли. – Сидеть и обмахиваться веером из пальмовых листьев, а я должен нанять целую команду профессионалов для этих дел? Ей-богу, если она не может пошевелить и пальцем, не крича об этом на каждом углу, хотя бы из благодарности за…

И вдруг он помрачнел: отбивные начали бороться с чаем в его чувствительном желудке. Но Линда вытянула руку и притянула его к своему длинному креслу.

– Сейчас для тебя не самое простое время, милый, – сказала она.

Ее щеки были очень бледными, но она улыбнулась, сжав свои пальцы в его большой красной руке. Бернелл замолчал. Вдруг он начал насвистывать «Чисты, как лилия, свободны, веселы»[9] – и это был добрый знак.

– Думаешь, тебе здесь будет хорошо? – спросил он.