Лотти и Кези стояли на лужайке перед воротами, полностью готовые, в пальтишках с латунными пуговицами-якорями и в матросских шапочках. Держась за руки, они внимательно посмотрели круглыми печальными глазами сначала на все самое необходимое, а потом на мать.

– Что ж, придется их оставить. Вот и все. Мы просто бросим их здесь, – сказала Линда Бернелл. С ее губ сорвался странный смешок; она откинулась на кожаные стеганые подушки с пуговицами и прикрыла глаза, губы вздрагивали от смеха. К счастью, в этот момент на садовую дорожку вышла вразвалку миссис Сэмюэл Джозефс, до сей поры наблюдавшая за происходящим из-за шторы в своей гостиной.

– Почему бы вам не оставить детей, миссис Беднелл? Они могли бы пдиехать на телеге с поддучным, когда он веднется вечедом. Все эти вещи на додожке тоже надо отвезти, не так ли?

– Да, все, что вне дома, должно быть перевезено, – сказала Линда Бернелл и махнула бледной рукой в сторону столов и перевернутых стульев, оставленных на лужайке перед домом. Как же нелепо они выглядели! Либо их нужно перевернуть, либо Лотти и Кези должны встать на головы. Линде захотелось сказать: «Встаньте на голову, дети, и ждите извозчика». Это показалось ей настолько изумительно смешным, что она перестала обращать внимание на миссис Сэмюэл Джозефс.

Тучное и, кажется, поскрипывающее тело прислонилось к воротам, а большое желеобразное лицо расплылось в улыбке:

– Не волнуйтесь, миссис Беднелл. Лотти и Кези могут выпить чаю с моими детьми в детской комнате, а потом я пдовожу их к телеге.

Бабушка задумалась.

– Да, возможно, так будет лучше всего. Мы вам очень признательны, миссис Джозефс. Дети, поблагодарите миссис.

Два покорных голоса прощебетали:

– Спасибо, миссис Сэмюэл Джозефс.

– И будьте послушными девочками, и… подойдите ближе. – Дети приблизились. – Не забудьте сообщить миссис Сэмюэл Джозефс, когда захотите…

– Не забудем, бабуля.

– Не беспокойтесь, миссис Беднелл.

Неожиданно Кези выпустила руку Лотти и бросилась к коляске.

– Я хочу еще раз поцеловать бабулю на прощанье.

Но было слишком поздно. Коляска катилась по дороге, Изабеллу распирало от гордости, ведь она смотрела на мир сверху вниз, Линда Бернелл пребывала в отчаянии, а бабушка с заинтересованным видом копалась в вещичках, которые в последний момент бросила в свой черный шелковый ридикюль: она искала что-нибудь для дочери. Коляска исчезла в лучах солнца, взметнув золотистые песчинки пыли над холмом. Кези прикусила губу, а Лотти, предусмотрительно отыскав свой носовой платок, завыла:

– Мама! Бабуля!

Миссис Сэмюэл Джозефс накрыла ее, словно просторная теплая чайная баба небольшой чайничек.

– Все ходошо, моя милая! Нужно быть сильной. Ты можешь пойти поигдать в детской.

Она обняла плачущую Лотти и увела ее с собой. Кези последовала за ними, скривившись при виде юбки миссис Сэмюэл Джозефс, которая, как обычно, была не до конца завязана, и из нее свисали два длинных розовых корсетных шнурка…

Всхлипывания Лотти утихли, пока она поднималась по лестнице. Тем не менее, когда она появилась в дверях детской с распухшим носом-пуговкой и мокрыми глазами, ее вид доставил большое удовольствие детям миссис Сэмюэл Джозефс. Они сидели на двух скамейках за длинным столом, покрытым клеенкой и уставленным огромными мисками с хлебом и мясным жиром и двумя коричневыми кружками, из которых исходил слабый пар.

– Привет! Ты ревела!

– Ничего себе! Твои глаза так распухли!

– И нос такой смешной.

– Ты вся в красных пятнах!

Лотти пользовалась популярностью. Почувствовав это, она надулась от гордости, губы сложились в скромную улыбку.