– Это она! Не может, блядь, быть, чтобы всё идеально. Найди, блядь, где меня наебать пытаются.

– Я тебе говорю как есть, – ровно отвечает Гром. – Там всё чисто, Вар. Не просто документы купила. Она, сука, по всем базам прошла. Как будто с рождения.

Я выдыхаю. Внутри снова вскипает. Слишком чисто. Слишком гладко.

Этого не провернуть в одиночку. Не без серьёзной крыши. Это невозможно.

Значит, сука, кто-то очень постарался. Не может быть такого, блядь, совпадения. Чтобы лицо моей крохи просто у другой девки.

– Ещё по тому, что щас происходит, – вздыхает Гром. – Через знакомых пробил уличные камеры. Выискивали, где в последние дни Лара-Варя светилась.

– Ну?!

Гром паузу выдерживает. А я уже на грани. Знаю этот вдох. Знаю это молчание. Сейчас будет пиздец.

– Она с мужиком была. Гуляли. Они и ребёнок, – тянет Гром.

Сука! С женихом своим ссаным была?

– Ну и? – рявкаю. – Дай мне адрессок этого гандона. Я потолкую.

Я, блядь, обещал себе, что хуйню с крохой творить не буду. Но про всяких мудаков разговора не было.

Не позволю ни одному ублюдку подойти к моей жене и моему ребёнку.

– Там не так всё просто, – цедит Гром. – Ты этого гандона знаешь.

– Сука. Гром, из тебя всё тащить придётся?

– Я тебя знаю. Ты сейчас хуйню натворишь. Мне нужно, чтобы ты в адеквате был. Нормально инфу принял.

– Кто. С ней. Был?!

– Мансур. Гуляли вместе. И выглядели, блядь, как счастливая семейка.

8. Глава 8. Варвар

Единственное, что сдерживает меня – да хуй знает, что. Может, голос Грома. Его попытки угомонить.

Сказал, что тот гандон Мансур засветился недавно. Всего пару недель. Изредка мелькает рядом.

И если я сорвусь – спугну кроху. Напугаю малую. А мне этого нельзя.

Нельзя, блядь, их терять.

А Мансур, сука, живучий. Два раза из реанимации вылез. После крохи – первый. Второй, когда я ему кости ломал.

Единственная причина, почему блядь живой осталась – я с отцом его договорился.

Старик чуть ли не в ноги падал. Клялся, что если сын выживет – сам в подвал закроет. Сам. Только бы не убивал.

И он сдержал слово.

Мансур пропал. Испарился. Ни слуху ни духу. Не вылезал. Не рыпался. Сидел, как крыса, по норам.

А теперь – вот он. Рядом. Рядом с НЕЙ!

Я когда-то ржал над Наилем, когда тот из-за девки башкой поехал. И что теперь?

Теперь сам. Ёбнулся совсем. А Наиль – меня тормозит. Сдерживает. Чтобы я не расхерачил то, что ещё не успел собрать.

Отключиться не могу. Меряю шагами номер в каком-то ссаном отеле. Нетерпением рвёт.

Я, блядь, столько лет ждал! И одна ночь – как отдельная смерть.

До утра мечусь. И сам не понимаю, как вырубает. В какой момент мозги просто отключает.

А подрываюсь от звонка. Сбрасываю. Похуй, мне сейчас не до дел. Но время проверяю, понимаю, что проебался.

Вырубило так, что я не успею перехватить кроху у дома. Придётся ехать к клубу.

Фархад достал расписание. Утром у неё младшая группа. Какие-то крошки в пачках. Вот туда и еду.

Двигаю прямо к ней. Админша в этот раз даже не пытается тормознуть. Захожу в нужный зал.

Кроха на полу сидит. Волосы в тугой пучок, тонкие пальцы ловко застёгивают ремешок на балетке какой-то малыхи. Хмурится. Знакомо, блядь, хмурится.

Какой в жопу жених. Какие документы. Какая, нахуй, Лариса. Это – она. Моя кроха. Из воздуха сотканная, вырванная из ада. Вернулась.

Она. Живая. Тёплая. Настоящая.

Я это чувствую на уровне крови. И если этот Мансур, гандон с поганым рылом, снова лезет… Я его прикончу. Но сначала – она. Кроха.

Потому что пока она его не оттолкнула — права трогать его нет.

Значит, надо, чтобы она вспомнила. Чтобы увидела, блядь. Чтобы сама поняла, что он – не тот.