Ая Кучер Варвар. Его любимая девочка

1. Глава 1. Варвар

– Где. Она. Блядь?!

Я херачу с размаху. Первый удар – по скуле, второй – в грудь, третий – в живот.

Мужик срывается на стоны, стул под ним скрипит. Тонкий звук, жалкий, как и он.

В нос бьёт запах крови, пота и страха. Меня это не останавливает. Меня вообще уже ничто не останавливает.

Я не чувствую пальцев. Не чувствую рук. Только тупой гул в ушах и пульс, стучащий где-то в висках.

– Где. Она?! – ору так, что глотка рвётся. Воздух режет горло.

Пленник не отвечает. Хрипит, мотает башкой. Кровь течёт из носа, заполняет рот, капает на грудь.

Я дышу тяжело, почти рыча. Вижу перед собой не этого мужика.

Я хватаю его за волосы, отрываю башку вверх, чтобы смотреть в глаза.

Он только хрипит.

– Варвар! – зовут.

Резко оборачиваюсь. Фархад. Стоит у стены, напряжённый, руки в карманах.

– Ещё пару ударов – и он сдохнет, – говорит твёрдо. – Тебе были нужны ответы, не труп.

Я выпрямляюсь, дышу, как после бега. Смотрю на него. Долго. Слишком долго.

– Хочешь встать на его место? – уточняю. – Или заткнёшься и выйдешь?

Фархад не двигается. Только взгляд жёстче. А потом – один шаг назад. Он понял.

Отлично. Именно из-за своей понятливости – он стал моей новой правой рукой.

Я разворачиваюсь обратно. Мужик почти без сознания. Мне плевать.

Снова заношу кулак. Чтобы снять зуд, эту ебаную жажду расплаты.

– ВАРИС! – выкрик. Резкий. Другой голос.

Я застываю. Рука в воздухе. Зубы сжаты. В висках пульсация. Поворачиваюсь медленно.

Гром стоит в проходе. Смотрит цепко. Ему хватает двух слов, чтобы тормознуть:

– Девку нашли.

Мир замирает. Дыхание рвётся. Я не понимаю, что он сказал. Не сразу.

Холод по спине, по груди, по черепу. На секунду в голове свербеть начинает.

Пока не доходит, что Гром, естественно, говорит не о ней.

– Нашлась, – Гром делает шаг вперёд. – По границе шныряет. С товаром. Без документов. Без разрешения. Полулегенда, но есть зацепка.

Я скалюсь. Смахиваю чужую кровь с костяшек. Она уже подсыхает, коркой.

– Отлично, – хриплю, вытирая руку о брюки. – Проверим.

Отворачиваюсь от полудохлого тела на стуле. Тот хрипит, в полусне. Мне плевать. Пусть лежит. Пусть страдает.

– Закончу с ним потом, – бросаю Фархаду. – Глаз с него не спускай.

Фархад кивает. Ни слова. Мы с Громом выходим в коридор. Друг идёт рядом, руки в карманах, взгляд вперёд.

– Арсен мне больше нравился, – хмыкает он. – Тот хоть спорить мог.

Я не отвечаю. Да, мне тоже. Но после AV404 – я уволил. Убрал всех.

Всех, кто видел меня тогда. Кто не знал, что сказать. Кто смотрел, как на ебаную сломанную вещь.

Кто боялся, что я ёбнусь окончательно. Или охеревал, как я вообще выжил, когда рухнул самолёт. Когда рухнула она.

AV404.

Я ненавижу этот номер. Он снится мне. Он звучит, как издёвка. Как пуля, которую не достали.

С друзьями я тоже пытался порвать. Исчезнуть. Стать пустотой. Чтобы никто не лез. Чтобы не напоминали.

Но Гром…

Гром просто послал меня нахуй.

Прямо. Без эмоций. С холодной злостью. Со своей ебучей настойчивостью. Ни его, ни остальных выпереть не получилось.

Достаю сигарету, закуриваю. Затяжка – резкая, болезненная. В лёгкие будто гвоздь вбили. Именно так и надо.

Адреналин херачит по венам. Гудит в горле, в лёгких. Сердце будто бьёт в висок изнутри. Этого мало.

Мало, блядь.

Я не выпустил всё. Не утолил. Нужно будет потом. Прогнать всех всвоих людей по рингу.

Оставить тех, кто не обидится, если сломаю челюсть. Подраться. На кулаках. До крови. До хруста.

Иначе меня разорвёт.

– Ты, блядь, с ума сошёл, – вздыхает Гром.

Я выпускаю дым. Смотрю, как он тянется вверх, распадается.

– Ты похитил человека Глухаря, – продолжает друг. – Ты, сука, понимаешь, что делаешь? Это же закончится проблемами.

– Кто-то спиздил мой товар. И гонит сам.

– И что? Если разбираешься – идёшь к главе. К Глухарю. Базаришь. Устраиваешь стрелку. А не похищаешь его людей. Ты войну, блядь, развязываешь, понимаешь? Ты себе, сука, смертный приговор подписываешь. Ты в последнее время постоянно нарываешься. Будто ищешь, где грань. Хочешь её перейти? Или ждёшь, когда тебя переедут?

Я снова затягиваюсь. Медленно. Дым в лёгких жжёт. Почти приятно. Как наказание.

Не отвечаю.

Мой повод жить закончился.

Одиннадцатого ноября. Три с половиной года назад.

Тысяча триста десять дней назад, блядь.

Когда рейс AV404 рухнул. И вместе с ним – всё.

С тех пор я просто существую. Работаю. Мщу. Ищу. Ломаю. Жгу.

И каждый день – это не жизнь. Это отсрочка смерти.

Гром смотрит. Долго. Глаза стальные. Он хочет что-то сказать. Но не говорит.

А нет, сука.

Говорит:

– Она бы этого не хотела.