Я не врубаюсь. Вообще нихуя не понимаю.

Внутри будто кто-то разорвал проводку. Коротит. Искрит. Звенит в висках.

Амнезия?! Серьёзно?! Это всё, что она может придумать, чтоб отмазаться? Или…

Сука, а если правда?

Я не знаю, что хуже.

Кроха резко отворачивается, толкает тележку дальше. Словно ни хера не произошло. Словно не вывернула мне нутро наизнанку.

Внутри всё бурлит, обжигая кипящей кислотой. Блядь. Эмоции закручивает всё сильнее. Секунды до взрыва.

Я щас нахуй здесь всё расхуярю. При всех. Потому что рвёт на части от происходящего.

Пошлю нахер все планы. Все обещания сдерживаться. Похуй. Кроху и малую под мышку, и по съебам.

А потом разбираться буду.

Нет, сука, нет. Я обещал себя. Клялся. Что если был бы второй шанс – я бы всё нахуй по-другому сделал.

Правильно.

Резко разворачиваюсь. Вылетаю из магазина. Сигарета в зубах. Руки подрагивают. Зажигалка почти падает. Подкуриваю.

– Двигаем, – бросаю резко, садясь в машину.

Эдгар молча кивает, срывается с места. Я сжимаю кулаки. Костяшки белеют, а внутри херачит.

Так сука сильно, что подохнуть можно.

Мотаемся по городу. По кругу. Ощущаю себя зверьём в клетке. Дохера чего могу.

А всё нужное – не могу.

Сука, как же заебало это состояние.

Замечаю обшарпанную, выцветшую вывеску. Какой-то задрипанный спортивный клуб.

Заебись. Спасибо, сука-жизнь, хоть раз угодила.

– Останови, – бросаю.

Водила тормозит, я вылетаю из тачки. Хлопаю дверью. Эдгар двигает по пятам за мной.

Внутри – пыльный зал. Пахнет потом, кожей, бинтами. На ринге пара мужиков.

Оцениваю противников быстро. Пара дистрофиков – не выдержат и полминуты. Есть двое покрупнее. Один татуирован по шею, второй – с носом, сломанным раза три. Нормальные. Не дохляки.

– Подраться хочу, – говорю прямо. – Раунд. Может, два.

Из угла выходит тренер. Видно сразу – хозяин. Лет под пятьдесят, плечи широкие, глаза выученные. Считывает с одного взгляда.

– Мужик, ты залом ошибся, – говорит спокойно. – Тут учат. Не морды бьют.

– Ну вот я и научу. Нормальный бой, – цежу. – По правилам. Бабками не обижу твоих бойцов.

Достаю кошелёк. Вытаскиваю пачку купюр. Бросаю на стол у стены. Разлетаются.

Там бабок достаточно. В этом городе точно на нормальную жизнь на пару месяцев хватит.

– Это за один бой, – произношу.

Молчат. Один с мешка сходит. Второй – отворачивается, но смотрит боковым. Слюни глотают, сука. У кого-то это – месяцы каторги.

– Остальным тоже будет. Я не жадный.

– Не надо, – пробует вмешаться тренер.

– Всё по-честному, – перебиваю. – Кто продержится – получит в два раза больше. Кто улетит – просто получит.

– Я выйду, – роняет кто-то сбоку.

– И я, – другой, постарше.

Тренер вздыхает. Понимает, что не остановит. Но в нём ещё остатки контроля.

– Без хуёвни, – бросает мне. – Иначе выкину сам.

Я скалюсь.

– По рукам. Сгоняй в банкомат, – рявкаю водиле. – Снимешь ещё. Тут на двоих хватит. А дальше надо докинуть. Вечер будет насыщенный.

Я скидываю рубашку. Рядом кто-то протягивает бинты. Резкими движениями наматываю на ладони.

Раздражение в крови плещется. Адреналин колотит по сосудам, будто на скорости сто врезался в бетон.

Жар внутри ищет выход. Или взорвусь, или сгорю.

Поднимаюсь на ринг. Кожа по пяткам скрипит. Воздух тяжёлый.

Против меня выходит первый. Ростом поменьше. Морда хмурая, брови сведены. Хочет показать себя. Ну, давай.

– Готов? – спрашивает он.

Я улыбаюсь. Не отвечаю. Просто бью. Первый удар – в корпус. Второй – через секунду в челюсть.

Мужик отлетает назад, но не падает. Бросается в ответ. Бьёт по ребру – чувствую. Хорошо.

Блядь, как же хорошо.