Старший Сент-Клер же, вместо того, чтобы уйти, медленно обернулся и… посмотрел прямо на меня.

– Любопытно, – сказал он, играя тростью. – Кто бы это мог взять книгу? Про травы… Помниться, когда я узнавал об одной пташке у горничных, мне сказали, что она единственная из прислуги, не считая дворецкого и экономку, кто умеет читать…

Я стиснула зубы, чтобы они не стучали.

– Не знаю кто взял книгу, сэр.

Он сделал шаг ближе.

– Странно. Мой брат вчера допоздна сидел в библиотеке.

– Возможно, он и взял, милорд, – выдавила я.

Мужчина усмехнулся.

– Возможно. Но зачем тебе тогда дрожать, пташка?

Я не успела ответить – в коридоре появился Уильям.

– Марк, – его голос звучал холодно. – Отец ищет тебя.

Братья обменялись взглядом – словно два волка перед схваткой.

– Иду, – наконец, сказал старший и, проходя мимо меня, тихо добавил: – Будь осторожна, птичка. Книги – опасная пища для таких, как ты.

Когда его шаги затихли, Уильям вздохнул и провёл рукой по лицу.

– Он прав, – неожиданно сказал он. – Это было неосмотрительно.

Я подняла на него глаза.

– Вы… пожалели, сэр?

Он покачал головой.

– Нет. Но теперь тебе, из-за моей недогадливости, стоит быть осторожнее.

– Почему вы это сделали? – спросила я, не в силах сдержаться.

Уильям посмотрел на меня – долго, так долго, что я почувствовала, как по щекам разливается жар.

– Потому что жажду образования нельзя запрещать.

И, не дав мне ответить, он ушёл.

Я спрятала книгу в старый дубовый сундук под кроватью – там, где хранила свои немногочисленные сокровища: мамин напёрсток, первое письмо от младшей сестры, написанное её мужем. В прошлом году она выскочила замуж за мельника и уехала с ним в другой город, а так же пожелтевший кружевной платочек – подарок крестной.

Но даже когда я закрыла крышку, слова из книги будто витали в воздухе:

«Ромашка: успокаивает нервы, лечит бессонницу…»

И ещё одно слово, не написанное, но такое же настоящее:

Уильям.

Яблони в старом саду Уитмор-холла гнулись под тяжестью плодов, их ветви почти касались земли. Миссис Харгривз велела мне собрать корзину самых спелых – для пирогов к ужину леди Агаты. Поздние яблоки – всегда одни из самых вкусных.

– Только смотри, не объедайся, – бросила кухарка Марта, суя мне в руки плетёную корзину. – В прошлом году девчонка так набила живот, что потом три дня отлёживалась.

Я лишь кивнула, радуясь возможности вырваться из душной кухни.

Осенний сад встретил меня тишиной и золотистым светом. Листья под ногами шелестели, будто шептались о чём-то важном. Я осторожно потянула ближайшую ветку, и румяное яблоко само упало мне в ладонь.

– Вот бы и мои проблемы так легко решались, – пробормотала я, кладя плод в корзину.

– А какие у тебя проблемы, Птаха?

Я вздрогнула так сильно, что чуть не выронила корзину. За спиной, прислонившись к стволу старой яблони, стоял младший Сент-Клер. На нём не было сюртука – только белая рубашка с расстёгнутым воротом, и строгие штаны из дорогой ткани. Солнечные блики играли в волосах и коже крепкой шеи.

– Вы… вы всегда так подкрадываетесь? – выпалила я, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Он улыбнулся.

– Ты была слишком погружена в свои мысли.