Свет ложился полосой на стену, чай медленно стекал по фарфору, — все было по-настоящему.

Я просто женщина, живущая в тёплом доме. За дверью — не политика, а сад с мятой. Жизнь может быть простой. Не великой, не древней, не правильной — а просто моей.

Но я не уходила от Каэля. Потому что даже иллюзии требуют приличий.

И лишь в постели между нами всё становилось иначе. Каэль мог быть холоден днём, молчалив за ужином, почти равнодушен… Но ночью — менялся.

Его руки становились требовательными. Голос — хриплым. Взгляд — голодным. И в эти моменты я забывала, как дышать.

Мы сражались без слов. Как будто только кожа могла сказать то, чего не позволяли титулы, род и политика.

Каэль тянул меня к себе резко, будто боялся, что я исчезну. Я отвечала — потому что в эти мгновения хоть что-то во мне ощущало: я жива. Он прикасался так, словно знал моё тело лучше, чем голос. Никогда не спрашивал, что мне снится — но точно знал, как дрожит спина, если её медленно коснуться.

Он не говорил «люблю». Но целовал так, будто хотел утопить в себе.

И я тонула. Добровольно.

Мы пылали друг в друге, будто смерть была ближе, чем утро. И когда всё заканчивалось — он вставал, уходил к себе, оставляя на моих подушках запах хвои, мускуса и стали.

Я тогда думала: если уж нет нежности — пусть хотя бы будет огонь. Пусть сожжёт. Пусть не останется ничего — кроме нас.

Как это глупо...

Наши шаги с Тэей глухо отдаются в каменном коридоре Цитадели. Её рука всё ещё тёплая в моей.

— Не смотри, Аэлина, — тихо говорит она, вырывая меня из мыслей.

Но уже поздно.

Я вижу их.

Они идут прямо навстречу — уверенно, медленно, как будто весь мир создан для их шагов.

Каэль. И она.

(1) Капля — основная валюта мира Ильорин. Используется для расчётов на всей его территории.

7. 5. Без рода и имени

Лиора Вальдьен юна, белокожа и хороша собой. Этой зимой ей исполнилось девятнадцать, и она столь магически одарена, что уже прошла свою инициацию. Поговаривают: её крылья сотканы из золотого света.

Сейчас она плавно плывёт под руку с моим мужем. В серебряной накидке, слишком дорогой. Белоснежные волосы аккуратно заколоты, демонстративно, по-женски. Живот ещё незаметен, но я вижу, как её рука машинально скользит по нему. Будто оберегает будущее.

Его будущее.

Как поспешно. Дождались бы хотя бы развода. Я отворачиваюсь. А эта парочка делает вид, будто меня не существует.

Хотя зачем Каэлю развод, если он может сразу обзавестись второй женой?

Прошлой осенью Совет вынудил Императора принять закон, разрешающий многожёнство, но только для чистокровных драконов. Официальная версия: укрепление крови, восстановление древних родов. Неофициальная — спрятать подальше “неудачные” браки вроде моего.

Драконы, в чьих жилах течёт хоть капля человеческой крови, под этот закон не попадают.

Тэя убыстряет шаг, чтобы поскорее уйти. А я всё же оборачиваюсь. Десять лет брака вовсе не шутка. Но сестра дёргает меня за руку, заставляя идти быстрее.

Мы останавливаемся рядом с магическим витражом. Его сиреневый свет подсвечивает дверь, проецируя на неё герб Фавьен: изображение настоящего, живого двуглавого дракона в кольце пламени. Над ним возвышается корона.

— Хочешь спросить, как я себя чувствую? — я открываю дверь покоев матушки, позволяя Тэе войти первой.

— Нет, — отвечает она почти шёпотом. — Я хочу спросить, куда ты теперь.

— Видимо, туда, куда прикажут.

Я вхожу. Просторная гостиная. Из неё ведут двери в разные стороны. Здесь царит стерильная симметрия, тишина и магические сферы, парящие под потолком.

Белоснежный камин встроен в стену, вычурный, покрытый тонкой резьбой, но давно не знающий огня. Он декоративен.