— Теневой клан? — это словосочетание я слышала впервые и в памяти Оливии ничего не всплыло.

— А то, — оживился возничий, рад был поболтать. — Драконы со всех королевств. Изгнанники, преступники, бастарды, кого из родов выгнали. Они в Гиблом лесу свою стаю, то есть клан, создали. Теперь сила! С ними считаться приходится, даже королям. Мощные стали, говорят, любое государство подмять могут, если войной пойдут. Зато в лесу своем порядок держат. Чужих не любят, но и нечисть гоняют.

Вот тебе и раз. Мое заброшенное имение, оказывается, на границе с резервацией драконов-уголовников. Весело.

Возничий довез меня до самого крупного дома в деревне, гаркнув пробегавшему мимо оборванному мальчишке: «Эй, пацан, где тут у вас староста?».

Мальчишка указал на дом, у которого мы и стояли. На крыльцо вышел крепкий седобородый мужик в простой, но чистой рубахе. Он смерил меня долгим, оценивающим взглядом, в котором не было ни подобострастия, ни враждебности — лишь спокойное любопытство хозяина, к которому приехали гости. Возничий спрыгнул с козел и протянул ему мои бумаги.

Староста внимательно, по слогам, прочитал документ, поднеся его близко к глазам. Он долго смотрел на гербовую печать, потом снова на меня. Наконец, цокнул языком.

— Значит, хозяйка новая, — констатировал он без особого удивления. — Что ж, добро пожаловать во «Вдовьи слезы», госпожа. Давно господский дом пустует.

Он махнул рукой в сторону одиноко возвышающегося над деревней холма, к которому вела заросшая дорога.
— Ваш дом во-о-он там, на холме. Увидите.

Возничий, посчитав свою миссию выполненной, кивнул старосте и повел лошадей дальше, к началу подъема. Пока повозка тащилась по ухабам, я впервые смогла как следует рассмотреть свое новое владение.

Дом был… лучше, чем я боялась. Это был не развалившийся сарай, а крепкий двухэтажный остов из серого камня, похожий на спящего гиганта. Крыша, хоть и поросшая мхом, не провалилась. Стены оплетал дикий виноград, скрывая часть кладки. Окна, правда, черно зияли пустыми глазницами — стекол в них давно не было. Вокруг дома угадывался заросший, одичавший сад, где сквозь бурьян все еще можно было различить очертания старых аллей и развалины каменной ограды.

Это место, которое ждало своего часа. Ждало хозяйской руки. Моей руки.

Повозка остановилась у самого начала заросшей тропы. Возничий, кряхтя, сгрузил мои два сундука прямо в дорожную пыль, отряхнул руки и, не говоря ни слова, развернул лошадей.

— Ну, госпожа, дальше сами, — бросил он через плечо и уехал, оставив меня одну посреди дороги.

Я посмотрела на свои сундуки, потом на заросшую тропу, ведущую к моему новому дому. Вдохнула полной грудью. Воздух здесь был другим — чистым, пахнущим травами и лесом. Свободой.

Не успела я и шагу сделать, как со стороны деревни ко мне приблизилась группа мужчин. Они шли не спеша, с достоинством. Впереди шел староста, а за ним еще трое — хмурые, бородатые, с топорами, заткнутыми за пояса. Но топоры эти были не оружием, а рабочим инструментом. Они приближались молча, и в их взглядах я читала не угрозу, а настороженное, въедливое любопытство. Ну вот, встречают. Хлеба-соли я и не ждала, но и на вилы пока не насаживают, и то хорошо.

Они остановились в нескольких шагах от меня. Мужики переводили взгляд с меня, городской, в чистом дорожном платье, на мои два сундука, а потом на заброшенный дом за моей спиной. Оценивали. И ждали. Ждали, что я скажу или сделаю. Мой первый экзамен в роли хозяйки имения «Вдовьи слезы» начинался.

Друзья, в рамках литмоба хочу познакомить вам с другой историей о попаданке в беременную.