https://litnet.com/shrt/9enr

Я умерла от сердечного приступа, когда бывший муж погубил моего малыша в аварии. А очнулась в теле беременной жены могущественного дракона, который ненавидит свою жену, а ночи коротает с ее сестрой-двойняшкой. Он обещает отнять ребенка, как только тот родится, даже не подозревая, что мать, однажды убитая горем, больше никому не позволит подойти к своему малышу даже на пушечный выстрел

4. 4

Первым тишину нарушил староста. Он медленно поскреб густую седую бороду, и его глубоко посаженные, выцветшие от времени глаза посмотрели на меня так, как, наверное, смотрят на неразумное дитя, затеявшее опасную игру с огнем. Взгляд не злой, но полный отеческого сомнения.

— Госпожа, вы это… всерьез? — его голос был ровным, без грубости, но каждое слово весило пуд. — Такая молодая, да одна. Что вам тут делать, на краю света? Места у нас тут беспокойные. Не дай бог, обидит кто.

Он значительно, словно вбивая гвоздь, кивнул в сторону темнеющей вдали стены Гиблого леса. Его спутники, как по команде, согласно и хмуро закивали, их обветренные лица выражали то же самое. Они не угрожали, нет. Они предостерегали. И, возможно, проверяли.

Я встретила его взгляд спокойно, не отводя глаз. Внутри все сжалось, но за шестьдесят три года жизни я научилась одному: паниковать перед чужими мужиками — последнее дело. Покажешь страх — съедят и не подавятся.

— Беспокойные? — я позволила себе легкое, почти незаметное удивление, чуть склонив голову набок. — Странно. Мне же возничий, совсем другое говорил. Говорил, что Теневой клан в лесу порядок навел. Что люди уже который год не гибнут. Разве ж это беспокойство? По-моему, это называется порядок. Стабильность.

Я сделала паузу, давая им переварить мои слова.

— А обидеть, — я обвела их спокойным, прямым взглядом, задерживаясь на каждом на долю секунды, — меня и в замке хотели. Ничего, как видите, жива пока.

Эффект был лучше, чем я ожидала. Мужики озадаченно переглянулись. В их глазах мелькнуло неподдельное удивление. Они-то, видать, ждали, что хрупкая городская барышня в слезы ударится или начнет лепетать, что все это ужасная ошибка. А я им про порядок, стабильность и про замок. Староста даже крякнул от неожиданности, и в его глазах промелькнула первая искра интереса.

— Так вы это… надолго к нам? — спросил он уже совсем другим тоном, в котором вместо сомнения пробивалось осторожное уважение.

— Навсегда, — ответила я твердо и просто, вкладывая в это слово всю свою решимость. — Это мой дом теперь и земли, все по закону. Так что придется вам ко мне привыкать. А мне — к вам.

Я намеренно не стала добавлять «помогите, пожалуйста» или что-то в этом роде. Просто перевела взгляд на два моих сундука, одиноко стоящих в пыли. Мол, дело ваше, конечно, но по-людски было бы помочь даме, которая только что с дороги и собирается быть хозяйкой, ваших земель на всю оставшуюся жизнь.

Староста еще раз поскреб бороду, внимательно посмотрел на своих товарищей, потом снова на меня. По его лицу было видно, как в голове у него что-то щелкнуло. Он принял решение.

— Ну, чего встали, как истуканы? — гаркнул он на остальных. — Не видите, госпоже помочь надо? Айда, мужики, затащим сундуки в дом.

Он полез за пазуху и протянул мне большой, ржавый железный ключ.
— Вот, держите, госпожа. От парадной двери.

Те, уже без всякой хмурости, а с каким-то даже мужицким азартом, подхватили мои пожитки. Я взяла ключ — тяжелый, холодный, и пошла впереди, прокладывая путь сквозь заросли крапивы и лопухов к парадному входу. Ключ со скрежетом повернулся в заржавевшем замке, и тяжелая дубовая дверь нехотя поддалась, открывая путь в мой новый мир.