в России еще не появилось как институциональное явление. Радикальные регламентные и политические перестановки участников законодательного процесса, как то: возрастание удельного веса президента и администрации президента – ситуацию не только не изменили в лучшую сторону, а по некоторым параметрам ухудшили по сравнению с 2003 г. Но даже такое изменение вектора судебной реформы и государственной правооформительской деятельности не приостановило, а наоборот, усилило потребность в праве и правовых действиях как граждан России, так и служащих государственного аппарата».

С нашей точки зрения, административные и инструктивные мероприятия могут лишь на время скорректировать ситуацию. Но ситуация все равно останется, поскольку она неизбежно включена в общий процесс общественных изменений, в который неизбежно в силу своего присутствия включены сами правоприменители, государственные служащие и все участники уголовного и гражданского судопроизводства. Возникает состояние «пятой власти» как состояние выработки народного, коллективного опыта работы населения и работы с населением, а также работы самих правоохранительных органов народно-профессиональными методами в ситуации новых кодексов и ситуации непрекращающихся общественных изменений. И это есть не что иное, как поле политики и политологии, отчасти социологии, поле очень близкое и сопряженное с юриспруденцией, но уже не являющееся юридическим, поскольку находится в плоскости недостигаемости ее традиционных инструментов – гипотез, диспозиций, санкций, норм, процедур, инструкций, законов, постановлений, указав и аналогичных юридико-правовых изобретений.

Происходит это потому, что практика общественных изменений осуществляется совокупными и индивидуальными усилиями многих индивидов и различных корпораций, конгломератов, групп и институтов. Происходит глобальная сдвижка права как культурной ценности. Право становится не вспомогательным и дополнительным условием бытия, а ценностью первичной. Но первичным право как ценность становится не столько в юридическом смысле слова и не только в юридическом состоянии. В качестве ценностного право становится и как неюридическое. Право становится значимым само по себе как право, а не как способ организованной защиты, оформленный законодательным форматом.

Справедливое, организационное, охранительное, защитительное, свободное, историческое, традиционное, человечное и гуманное право статично в контексте жизнеутверждения изменений. Оно важно как право известное, ранее проработанное и детально разработанное. Значимость и ценность классической юриспруденции доказывать и ниспровергать не следует. Но для нового миропорядка, в том числе для становящегося общественного российского порядка, нужно понимание и политического права как права общественных изменений, как права динамического, где постоянно присутствует ситуация выбора и плюралистичности мышления, принятия решений и деятельности. Это совсем другое право, оно носит не юридическую природу и построено на других основаниях[44].

Нормативизм, если это нормативизм, неюридического права (политического права) не в том, чтобы определить процедуру или порядок применения санкций, а в том, чтобы не допустить в новое – старое, в общественные изменения, творчество и динамизм импульсов торможения и разрушения вновь созданного общественного продукта. В этом смысле политическое право – это то, что таковым является без юридизации данного состояния как такового.