Пусть уж лучше выберет жертвой меня. Я не пахну животным страхом, ему будет невкусно. Рядом с шеей щелкает складной нож, а плечи обхватывает грязная рука.

Резкий разворот, слепящий свет в глаза, мужской силуэт в трех-четырех метрах… Зажмуриваюсь всего на секунду и пытаюсь проморгаться.

— Отпусти девочку. — Аскеров равнодушно меня осматривает.

Как всегда собранный и спокойный. Человек в футляре. На лице — ни грамма удивления, но он ведь может просто его не показывать.

— А она мне понравилась, — ржет над ухом террорист. — Мы ее с братом с собой возьмем, а?..

— Не советую, — Ренат безразлично пожимает плечами и без какого-либо интереса оглядывает меня с ног до головы. — Молоденькая совсем и слишком костлявая.

Второй рукой террорист нахраписто исследует мое тело: бедра, живот, грудь. Хочется тут же снять с себя кожу.

— Может, ты и прав. Я люблю баб посочнее, а эта доска, два соска, — снова мерзко ржет.

— Дилшода освободят в течение часа, — Ренат спокойно сообщает, когда гогот стихает.

— Я сказал: у вас полчаса, потом я начну убивать, — рука вокруг моих плеч сжимается, шеи касается холодное острие. — Буду резать всех, как паршивых овец.

Я чувствую боль, и следом под сарафан тонкой струйкой забирается тепло. В ужасе смотрю на Рената, но на его лице все еще пусто. Ни одной живой эмоции, даже глаза бесцветные. Только желваки на скулах поигрывают.

— Так быстро не получится, Азамат, — абсолютно спокойным, рассудительным голосом продолжает. — Давай не забывать, что мы в Москве. Дай мне время.

Внимательный взгляд останавливается на моем лице и указывает на пол. Это даже не секунда. Одно мгновение, неясное движение глаз. Но...

Я все понимаю. Не знаю, видит ли это Аскеров, но я сразу его понимаю.

— Вам с братом понадобятся деньги, Азамат. Много денег. Лучше взять их здесь же, — Ренат кивает на кассу.

И преступник заглатывает наживку. Он отвлекается, рука на моей шее ослабляет хватку, и я резко падаю на пол, прикрывая голову. Кажется, разбиваю колени.

Крики, выстрелы, звук битого стекла. Хотя, может, мне все это кажется?

Сначала думаю, что меня убили, потому что тело становится легким и невесомым, но потом приходит понимание: Ренат несет меня на руках. Уносит меня оттуда.

— Живая? — прижимает к плечу мою голову.

— Да-да, живая. Боже. Я... скажи, я все правильно сделала?

— Ты умница, Эмилия. Я тебя недооценивал, Литвинова!..

Я слабо улыбаюсь этой резковатой похвале.

На улице дождь, серо, мрачно.

Страшно до того, что дыхание вновь сбивается.

Когда мы заходили в отделение банка, было солнечно, жарко и безопасно.

Это новый жизненный урок.

Мир меняется. В секунду меняется, как и погода.

А защищают нас такие суровые мужчины в погонах, как мой отец и Ренат. Может быть… они не самые лучшие люди, не идеальные родители, не всегда вежливы, но работу свою знают. И да, она оставляет неизгладимый след, потому что и Аскеров, и папа по-хорошему жестокие. Жестокость вообще бывает разной.

Во благо тоже случается: чтобы защищать свое, надо иметь острые зубы. Здоровая агрессия, не более.

— Я сейчас вернусь. Полчаса. Опросить всех заложников и сотрудников, к Минниханову приставить наших, в идеале, чтобы МВД самоустранилось, — раздает короткие указания.

Спрятав лицо на широкой груди, даже не пытаюсь разглядеть, кто нас окружает и с кем именно он разговаривает. Капли дождя раздражают кожу. Чувствую, как сарафан начинает липнуть к спине. Белая рубашка Рената тоже мокрая насквозь. Я цепляюсь за ее ткань, тереблю жесткий воротник, поигрываю верхней пуговицей.