Лина Коваль Не надо боли. Друг отца

1. Глава 1. Ренат

Все персонажи являются вымышленными,

любое совпадение с реальными людьми случайно

9.57. Хамовники, Москва

— Хочу сделать тебе приятно, Марат… — в голову проникает нежный шепот.

Рассеянный свет бьет в глаза, концентрация внимания усиливается, мир слишком цветной. Свыкаюсь с этим, потому что примерно раз в месяц он оказывается черно-белым, и я до сих пор не знаю, как именно лучше. Как?

Тянусь к наручным часам, а затем на выдохе опускаю руку к паху и поглаживаю светлую мягкую макушку.

— Крайне заманчиво, но я опаздываю…

Резко подтянувшись, поднимаюсь с постели и надеваю трусы, впрыгиваю в джинсы. Алена, накручивая на палец прядь волос и демонстративно надувая в меру пухлые губы, пристально за мной наблюдает.

Неглупая ведь, манипуляции со мной не работают, да и дур я на дух не переношу.

— Какой ты неинтересный, Марат. У вас там в филармонии все такие?

— Что-то вроде того, — сухо улыбаюсь.

— И как ты оказался в том баре вчера?..

Накинув шелковый халат, она подбирается ближе, и, пока застегиваю рубашку, чувствую острые коготки на плече.

— А какой у тебя любимый композитор? Бах?.. — игриво спрашивает, заглядывая в глаза.

Резко поворачивается и прижимается ко мне спиной.

— Бах, — соглашаюсь, жестко приобнимая и задевая подбородком нежную кожу на лице. Стискиваю ладони на талии. — Ба-бах.

От Алены пахнет приятно и ненавязчиво. Никаких сладких, приторных нот — только женственные, что-то вроде цветочных, безусловно манящие за собой и создающие приятное послевкусие.

В ванной комнате приходится воспользоваться гигиеническим набором, любезно оставленным хозяйкой. Чищу зубы, сбрызгиваю лицо ледяной водой и смотрю на себя в зеркало, потирая щетину.

Игнорируя запах свежесваренного кофе, сразу иду в прихожую.

— Даже не позавтракаешь? — Алена появляется в дверном проеме.

— Нет.

— Утренняя репетиция?..

— Она самая.

— А мы еще встретимся, Марат? — Алена складывает руки на груди, полностью прикрытой халатом.

Не вульгарная девка, с достоинством. Хорошая. В постели — нежная, податливая шлюха, а как только дверь в спальню захлопнулась — ни намека на пошлость или проведенную вместе ночь. И красивая. По-настоящему. Без напускной пыли и скальпеля.

Женская красота — одно из самых воспеваемых мной качеств. При наличии интеллекта, естественно.

— Если не отправят на гастроли. — Беру плащ с вешалки. — И… если у тебя не будет пар в университете.

Алена ошарашенно спрашивает:

— Как ты узнал, что я преподаю именно в университете?.. Я не говорила вчера, когда мы знакомились.

— Понял, что ты преподаватель.

— А почему не в школе?

— Просто угадал. Не более того. — Мазнув взглядом по университетскому значку на лацкане ее пальто, отворяю дверь. — Закройся.

Покидаю квартиру, в которой появляться больше не планирую.

11.15. Где-то в центре Москвы

Прижимаю служебный мобильный к уху:

— Аскеров, слушаю.

— Ренат Булатович. Это Лунев. Что будем делать с Вронского? С адреса снимаемся? Ребята устали… Вторые сутки в коробочке[1].

— А какие там новости? — посмотрев по сторонам, быстро перебегаю дорогу и направляюсь к стоянке такси.

— Из квартиры не выходили. Гостей не было. Флажки[2] в подъезде вчера расставили, пока тихо.

— Отлично.

— Так снимаемся с адреса?

— Ждите отмашку.

— Ренат Булатович, а какой смысл? Все ведь в порядке… Обычные трудяги из Азии, полгорода таких. Никаких намеков, что объект разработки планирует диверсию, нет.

— Наша задача, Лунев, диверсию предотвращать, — сдерживаю раздражение. — Когда она произойдет, этим займутся сотрудники МВД, а в твои обязанности входит, чтобы у них было как можно меньше поводов поработать. Усвоил?

— Усвоил, — вздыхает.

— Через час буду в Управлении. — Обогнув капот, киваю водителю и сажусь на переднее пассажирское сиденье. — Просмотрю отчет за вчера и приму решение о дальнейшем ходе операции.

— Так суббота ведь.

— Отбой, Лунев, — строго прощаюсь.

Отправив телефон в карман, растираю словно сжатые металлическим обручем виски и называю адрес. По пути заезжаю за кофе и радуюсь, что город вымер.

С началом лета часто такое происходит.

Не то чтобы меня раздражали пробки, я к ним вполне терпим. К тому же в случае крайней необходимости по роду службы всегда могу воспользоваться спецполосой.

Дело в том, что у меня внутренняя нетерпимость к толпе.

— Аскеров, слушаю, — отвечаю на очередной звонок.

— Ренат, здравствуй. Это Литвинов.

— Да, Давид. Узнал. Как там Сибирь?

— Сибирь как Сибирь, — без энтузиазма отвечает зычным басом. — Холодно и грязно. У меня просьба к тебе. Вне устава. Как к другу.