Лина Коваль Не надо боли. Друг отца
1. Глава 1. Ренат
Все персонажи являются вымышленными,
любое совпадение с реальными людьми случайно
9.57. Хамовники, Москва
— Хочу сделать тебе приятно, Марат… — в голову проникает нежный шепот.
Рассеянный свет бьет в глаза, концентрация внимания усиливается, мир слишком цветной. Свыкаюсь с этим, потому что примерно раз в месяц он оказывается черно-белым, и я до сих пор не знаю, как именно лучше. Как?
Тянусь к наручным часам, а затем на выдохе опускаю руку к паху и поглаживаю светлую мягкую макушку.
— Крайне заманчиво, но я опаздываю…
Резко подтянувшись, поднимаюсь с постели и надеваю трусы, впрыгиваю в джинсы. Алена, накручивая на палец прядь волос и демонстративно надувая в меру пухлые губы, пристально за мной наблюдает.
Неглупая ведь, манипуляции со мной не работают, да и дур я на дух не переношу.
— Какой ты неинтересный, Марат. У вас там в филармонии все такие?
— Что-то вроде того, — сухо улыбаюсь.
— И как ты оказался в том баре вчера?..
Накинув шелковый халат, она подбирается ближе, и, пока застегиваю рубашку, чувствую острые коготки на плече.
— А какой у тебя любимый композитор? Бах?.. — игриво спрашивает, заглядывая в глаза.
Резко поворачивается и прижимается ко мне спиной.
— Бах, — соглашаюсь, жестко приобнимая и задевая подбородком нежную кожу на лице. Стискиваю ладони на талии. — Ба-бах.
От Алены пахнет приятно и ненавязчиво. Никаких сладких, приторных нот — только женственные, что-то вроде цветочных, безусловно манящие за собой и создающие приятное послевкусие.
В ванной комнате приходится воспользоваться гигиеническим набором, любезно оставленным хозяйкой. Чищу зубы, сбрызгиваю лицо ледяной водой и смотрю на себя в зеркало, потирая щетину.
Игнорируя запах свежесваренного кофе, сразу иду в прихожую.
— Даже не позавтракаешь? — Алена появляется в дверном проеме.
— Нет.
— Утренняя репетиция?..
— Она самая.
— А мы еще встретимся, Марат? — Алена складывает руки на груди, полностью прикрытой халатом.
Не вульгарная девка, с достоинством. Хорошая. В постели — нежная, податливая шлюха, а как только дверь в спальню захлопнулась — ни намека на пошлость или проведенную вместе ночь. И красивая. По-настоящему. Без напускной пыли и скальпеля.
Женская красота — одно из самых воспеваемых мной качеств. При наличии интеллекта, естественно.
— Если не отправят на гастроли. — Беру плащ с вешалки. — И… если у тебя не будет пар в университете.
Алена ошарашенно спрашивает:
— Как ты узнал, что я преподаю именно в университете?.. Я не говорила вчера, когда мы знакомились.
— Понял, что ты преподаватель.
— А почему не в школе?
— Просто угадал. Не более того. — Мазнув взглядом по университетскому значку на лацкане ее пальто, отворяю дверь. — Закройся.
Покидаю квартиру, в которой появляться больше не планирую.
11.15. Где-то в центре Москвы
Прижимаю служебный мобильный к уху:
— Аскеров, слушаю.
— Ренат Булатович. Это Лунев. Что будем делать с Вронского? С адреса снимаемся? Ребята устали… Вторые сутки в коробочке[1].
— А какие там новости? — посмотрев по сторонам, быстро перебегаю дорогу и направляюсь к стоянке такси.
— Из квартиры не выходили. Гостей не было. Флажки[2] в подъезде вчера расставили, пока тихо.
— Отлично.
— Так снимаемся с адреса?
— Ждите отмашку.
— Ренат Булатович, а какой смысл? Все ведь в порядке… Обычные трудяги из Азии, полгорода таких. Никаких намеков, что объект разработки планирует диверсию, нет.
— Наша задача, Лунев, диверсию предотвращать, — сдерживаю раздражение. — Когда она произойдет, этим займутся сотрудники МВД, а в твои обязанности входит, чтобы у них было как можно меньше поводов поработать. Усвоил?
— Усвоил, — вздыхает.
— Через час буду в Управлении. — Обогнув капот, киваю водителю и сажусь на переднее пассажирское сиденье. — Просмотрю отчет за вчера и приму решение о дальнейшем ходе операции.
— Так суббота ведь.
— Отбой, Лунев, — строго прощаюсь.
Отправив телефон в карман, растираю словно сжатые металлическим обручем виски и называю адрес. По пути заезжаю за кофе и радуюсь, что город вымер.
С началом лета часто такое происходит.
Не то чтобы меня раздражали пробки, я к ним вполне терпим. К тому же в случае крайней необходимости по роду службы всегда могу воспользоваться спецполосой.
Дело в том, что у меня внутренняя нетерпимость к толпе.
— Аскеров, слушаю, — отвечаю на очередной звонок.
— Ренат, здравствуй. Это Литвинов.
— Да, Давид. Узнал. Как там Сибирь?
— Сибирь как Сибирь, — без энтузиазма отвечает зычным басом. — Холодно и грязно. У меня просьба к тебе. Вне устава. Как к другу.