— А ты, стало быть, ничего не боишься? — хмуро спрашивает Ренат без капли иронии.

— Ничего!

— Нет людей, которые ничего не боятся…

— Даже ты?..

Опустив глаза, жду, что он снова поставит меня на место. Нагрубит, пригрозит, заставит говорить «вы». Аскеров на удивление продолжает, пропуская мою вольность:

— Даже я.

— И чего же? Чего ты боишься?..

— Темноты.

Я улыбаюсь, а серьезное лицо остается неподвижным, только серые глаза чуть темнеют и опасно искрятся. Так, будто пепел вот-вот догорит.

Подумать, что подполковник Ренат Аскеров чего-то боится просто невозможно. Он для меня на голову выше всех мужчин, которых я знаю. Пожалуй, только… кроме отца.

Кто же из них круче?.. В этой странной, необычной иерархии я еще не разобралась.

— Пойдем, — отстраняется, убирая мои руки со своей спины. — Где у тебя аптечка?

— На кухне, но мне надо принять душ. Чувствую себя грязной.

— Хорошо, — смотрит на часы и хмурится. — Успеешь за пять минут?..

— Да, конечно.

Пулей несусь в ванную комнату.

Скидываю сарафан, нижнее белье, натягиваю шапочку, чтобы не замочить волосы, и настраиваю поток теплой воды. Греюсь под ним недолго. У Аскерова много задач: его ждут подчиненные, начальство. Ему надо спасать мир от всяких ублюдков.

Раненую шею стараюсь не трогать, осторожно протираю спонжем вокруг пореза, когда заканчиваю мыться. Из выделенных мне пяти минут удается справиться за три, просто чтобы оставшиеся две провести с Ренатом наедине.

И снова безнадежная глупость — игнорирую махровый халат и появляюсь на кухне замотанной в крохотное полотенце. Плечи, верхняя половина вздымающейся от частого дыхания груди, ноги — все максимально открыто.

Ренат же слишком одет. Строгие брюки, белая, испачканная рубашка, сосредоточенный на моем полотенце взгляд.

— У меня ни вещей, ни телефона, ни денег. Все в рюкзаке, там осталось.

— Садись, — чуть охрипшим голосом Аскеров указывает на столешницу.

Упираюсь ладонями и подтягиваюсь, чтобы забраться.

— Подними голову, — Ренат щедро поливает хлоргексидином сложенный в квадрат бинт и подходит ближе.

Бедро упирается в мое колено.

Задрав подбородок, придерживаю полотенце. Пальцы дрожат, это наверняка заметно.

— Ты убил его?.. — спрашиваю, чтобы хоть как-то переключиться.

— Ранил в плечо, — отвечает, обдавая горячим воздухом мою шею.

— Ты… когда-нибудь убивал?

Аскеров молчит. Готовит новый бинт, смачивает его.

— Я думаю, что ты убивал. И мой отец тоже.

— Не думай об этом.

— Я не говорю, что это плохо. Они очень опасны. Те, кого вы убиваете.

— Это называется «ликвидация».

— Вот как?..

Опускаю голову и с интересом наблюдаю, как он выкидывает испачканные бинты в мусорное ведро и собирает аптечку.

— Ты… придешь ко мне на день рождения?.. — снова нарушаю тишину.

Ренат коротко смотрит на мою грудь и отрицательно качает головой.

— Я хочу, чтобы ты пришел. Можешь… без подарка.

Он усмехается и снова подходит ближе. Положив тяжелые ладони мне на плечи, молча изучает порез, который совершенно меня не беспокоит.

Беспокоит другое.

Подаюсь вперед и, обхватив мужественное лицо, прислоняюсь ртом к жестким, сухим губам. Ласкаю их и отчетливо, громко вздыхаю.

Я жду инициативы от Рената, но ее нет. Никакого желания меня поцеловать, даже слабого.

Аскеров как изваяние. Холодная древнегреческая статуя.

А я точно не в себе. От будоражащего сердце удовольствия прикрываю глаза.

Мой единственный опыт — поцелуй со знакомым парнем в какой-то тупой студенческой игре в учебном кампусе. Тогда было больше неприятно: от чужих прикосновений, запаха и слюней.

А сейчас?..

— Вижу, тебе гораздо лучше. — Ренат отступает, убирая руки в карманы брюк.