Это могло стоить человеческих жизней.

И было со всех сторон глупо… Даже странно, потому что подполковник точно неглуп.

— Потанцуем, Эмми? — Сема снова приобнимает сзади.

— Черепанов, убери свои черенки, — скидываю наглые руки с живота. — Ты одурел сегодня? Где твоя девушка?

— А мы расстались.

— Вот как?

— Ага.

— Из-за чего?

— А я люблю другую, — снова меня обнимает.

— Идиот, — смеюсь заливисто. — Ты когда успел так напиться?

— Да не пьяный я! — психует.

С улицы слышится звук подъезжающего автомобиля, и я, неуклюже передвигаясь на каблуках по газону, иду к калитке. Тороплюсь.

— Ого, — чувствую, как кровь приливает к лицу, а в груди что-то рвется. — Сам Ренат Булатович пожаловал.

Прислонившись плечом к металлическому столбу, наблюдаю, как Аскеров выходит из машины и снимает серый пиджак. Небрежно отбрасывает его на заднее сиденье и идет прямо на меня.

— Привет. С днем рождения, — спокойно произносит, не проявляя никакого интереса ни к моему наряду, ни к оголенному животу, ни к ногам.

Я изображаю наигранную веселость и щурюсь от вечернего летнего солнца, бьющего по глазам.

— А где подарок? — спрашиваю обиженно.

Он убирает руки в карманы брюк и смотрит куда-то за мое плечо, а я считаю пуговицы на его черной рубашке. Их восемь.

— Ты сказала, что я могу прийти без подарка, — спокойно напоминает Ренат, переведя вкрадчивый взгляд на меня и сощурившись.

— Так все говорят, когда приглашают. Это дежурная фраза. Не более…

— А-а-а… Ренат, — перебивает меня отец и небрежно отодвигает. — Привет, друг. Спасибо, что приехал.

— Привет, Давид.

Мужчины обмениваются крепким рукопожатием.

Я не знаю, как себя вести и где спрятаться, потому что разочарование вот-вот меня убьет. Насмерть. Развернувшись на каблуках, бегу к дому. Там скидываю туфли и зажигаю свет в ванной комнате.

Долго привожу себя в чувство холодной водой, а затем, окончательно успокоившись, обхожу дом с обратной стороны и, едва услышав мужские голоса на террасе, останавливаюсь.

— Прости, что пригласил в такой день, друг. У нас тут утренник, но я ведь вернулся только на сутки. Дочь поздравить. И… Марину мою помянуть. Выпьешь со мной?..

— Я сегодня пас. Жду важного звонка. Поздравляю, Давид, — довольно сухо произносит Аскеров. — Долгих лет жизни Эмилии.

Я безвольно прижимаюсь к прохладной стене и борюсь с хлынувшими в кровь чувствами.

Он так холодно произнес мое имя.

Так… отстраненно.

Ренат действительно не собирался приезжать на праздник и искать со мной встречи. Во рту горчит, но я продолжаю изводить себя и подслушивать. Судя по тому, как посуда гремит о стеклянный стол, отец выпивает.

Следом слышится его голос:

— Да… Девятнадцать лет. Вся жизнь впереди… Марине было столько же, когда она…

— Эмилия на нее похожа? — спрашивает Аскеров настолько безжизненным тоном, что сомнений нет — это просто вежливость. Не более.

— Одно лицо. Такая же красавица. Только характеры разные. Они как день и ночь. Марина была женственной, мягкой, каждого шороха боялась. Эмилька же бесстрашная. Да и пацанка она, полный дом парней. Сам видишь.

— Ну это как раз вполне очевидно, — тихо замечает Ренат. — Женщине нужна женщина. Или влюбленный в нее мужчина. А Эмилия еще молода. И вообще, может, зря ты больше не женился?

— Может, и зря… Вот только кроме Марины видеть в своем доме никого не хотел. Тошно было. Все какие-то недоделанные: руки не те, губы, сиськи… Да что я тебе рассказываю. Ты ведь и сам понимаешь…

— Нет. Ты меня с собой не сравнивай, — усмехается Аскеров.

— У тебя ведь…

— Не знаю, о чем ты, — чуть резче отвечает. — Лучше расскажи, что там у тебя в Сибири? Долго еще?