С Любчей я молчала. Возле меня будто не стало единственного человека, с которым я могла бы поговорить, потому что чуяла ее своим врагом. Сейчас я держала сторону Друны. А мне нужно было поговорить с кем-то и многое узнать, потому через два дня, набравшись смелости, я и пошла к брату. Знала что он сейчас у себя в покоях. Меня впустили туда, и я замялась у порога - не знала с чего начать, хотя до этого будто бы заготовила нужные слова.

- Чего тебе, Студена? – спросил брат, отворачиваясь от стола со многими бумагами и свитками – растянутыми и скрученными, разбросанными на нем.

- Спросить хочу, - заглянула я в его глаза, - нельзя ли разорвать мой сговор с послом или уже нет такой возможности?

- Можно все, - тихо и вкрадчиво заговорил Саур, и я привычно замерла от страха.

- Только скажи мне – почему я должен это делать, если ты сама просила меня? Я перед этим долго выбирал тебе мужа и это был не он. За себя просили многие и у нас и за пределами княжества. Но я сделал это для тебя, когда узнал, что виноват перед тобой - только поэтому. Да и выгоду увидел, когда ты прямо на нее указала. Корбат уже поставил в известность правителя Тарта и получил его разрешение на женитьбу. Мы уже составили новые торговый и приграничный соседские договора, и они мне нравятся. Осталось подписать их – после обряда. Так почему я должен забрать свое слово после того, как сам предложил тебя ему, а он не отказался?

Я не могла ничего ответить на это, в голове все смешалось в кашу. Ни единой разумной мысли, ни единого довода и пояснения – почему? И я бухнулась на колени перед братом, заставив его вздрогнуть и дернуться ко мне.

- Прошу тебя – дай мне поговорить с ним, разреши это до обряда. При тебе, на глазах у тебя!

- Да что с тобой такое? Что сталось после того, как ты молила меня тогда? Я все узнал про него, - сердился брат, - что и не знал до этого, как про посла. Корбаты - достойный род, равный роду правителя Тарта. Его даже прочили когда-то на это место. У него была большая власть внутри страны – пост главы тайной службы, а это говорит о духовной силе, уме, выдержке… да о многих талантах. Он приятен собою, не стар еще. У него нет, и никогда не было семьи…, только одно это было для меня непонятно. Но я выяснил и это, Студена, и могу сказать тебе, что он не лишен мужской силы. Так что тебе не так? С чего ты сейчас тряпкой половой ползаешь передо мной? Поднимись, Северная княжна! – рявкнул он, и я мигом подхватилась с колен.

- Завтра будь готова. Я позову его отобедать и пошлю за тобой. Поговорите… но я тогда скажу тебе, за кого ты пойдешь, если от тебя откажется этот достойный муж и тебе это не понравится.

- Не нужно. Я только хочу взглянуть на него ближе, - прошептала я, - я устала бояться вот так – не зная…, я не сплю ночами, мне страшно. Просто хочу спросить - может, я не люба ему.

- Не люба еще – так станешь люба! Куда он денется? Будет беречь и хранить, обижать Северную княжну не посмеет – это кровная обида для меня. Иди, Стужка, и помни о том, что я тебе сказал, - отвернулся брат к своим бумагам, а я пошла к двери, шепнув напоследок:

- Я помню.

Любчу я попросила уйти и не тревожить меня малое время, а сама села в креслице и прикрыла глаза. Мне нужно было подумать о том, что я скажу ему завтра, о чем спрошу.

Утром следующего дня я подошла к покоям невестки. Стукнула в дверь и мне открыла одна из ее служек. И тут же постаралась закрыть передо мною дверь:

- Княгиня отдыхает…

Я протиснулась мимо нее и все же вошла – перед этим я слышала разговор в светлице. В большое окно врывался яростный свет солнца – было жарко и душно, но это может только для меня, а Друна, видать, любила так. Покои княгини были устроены богато и пышно. Мои ступни в вязаных домашних топтушах сразу утонули в пышных коврах. А перед глазами зарябило и запестрило от цветных парчовых занавесей, блеска шелковых покрывал и скатертей, от ярких ковров, затянувших всю наружную стену. От золотых сполохов на блюдах и кубках, расставленных на поставцах между разного размера и вида шкатулками – каменными и искусно вырезанными из дорогого дерева, вылепленными из драгоценной прозрачной глины и резанными из горного хрусталя.