И тут все тем же необъяснимым шестым чувством я вдруг ощутила чье-то приближение со стороны лифта и заметалась по коридору в поисках убежища. Ткнулась в дверь ближайшего неосвещенного помещения, и, на мое счастье, та открылась, пропуская меня в спасительную темноту. Вопреки моим опасениям, свет здесь не зажегся автоматически, реагируя на движение, – видимо, он включался вручную или по голосовой команде – и когда створки двери вновь сомкнулись, я осторожно подкралась к окну, через которое просматривался весь конец коридора.

Долго ждать мне не пришлось: уже спустя несколько секунд мимо окна быстрым шагом прошла молодая женщина в серебристо-сером костюме этроса. Невысокая, фигуристая, с хвостиком медово-рыжих волос и симпатичным, хоть и каким-то усталым и вроде бы даже заплаканным лицом. Остановившись перед дверью с биометрическим замком, она подняла голову и уставилась на камеру видеонаблюдения пристальным взглядом, после чего, нервно оглянувшись, нажала на сенсорную панель. К моему удивлению, доступ гостье предоставили, и, едва массивные стальные створки разъехались в стороны, она бросилась внутрь с такой поспешностью, словно и ее туда что-то неудержимо влекло.

Не колеблясь ни мгновения, я рванула к выходу, пулей пролетела расстояние до заветной двери и буквально впрыгнула в сужающийся зазор между створками, рискуя налететь на женщину-этроса. Однако та уже была далеко впереди и даже не обернулась; эхо ее шагов гулко отдавалось от стен, и я мысленно порадовалась тому, что не надела обувь.

Здесь, в секретной части уровня, полуосвещенный коридор тянулся еще пару десятков метров, после чего упирался в стену из матового стекла, похожую на те, что были в моем карантинном боксе, и ответвлялся вправо и влево. Женщина направилась прямиком к стене, на ходу поднимая руки, воздух вокруг которых пришел в движение и задрожал, как марево в знойный летний день.

«Колдует, – подумала я, бесшумно шагая следом. – Только зачем?»

Странно, но вопрос, что будет, когда этрос обернется и увидит нежданного наблюдателя, волновал меня куда меньше.

Остановившись перед стеной, незнакомка коснулась ее, и она вмиг стала прозрачной, позволяя рассмотреть все то, что прятала от посторонних глаз. Просторная белая комната без окон и мебели; прямо в центре, над полом, висит некое подобие переливающегося голубоватыми всполохами пузыря, в котором, как в невесомости, парит безжизненное мужское тело. Мужчина, болезненно худой, темноволосый, с бледным, заросшим щетиной лицом, одетый лишь в черные брюки, был мне не знаком – и все же я сразу поняла, кого перед собой вижу, потому что зов, что так настойчиво гнал меня сюда, исходил от него.

– Шартх! – совалось с моих губ потрясенное прежде, чем я успела зажать себе рот ладонью.

Женщина резко повернулась – ее глаза горели золотом в полутьме – взмахнула рукой, и в мое тело словно врезался невидимый таран, сбивший меня с ног и со страшной силой швырнувший на пол. На минуту или две, слившиеся в одну мучительную бесконечность, из меня вышибло весь дух, совсем как в детстве, когда я на спор полезла на дерево в парке и, конечно же, оттуда упала – да так сильно ударилась о землю грудью, что потом долго не могла сделать вдох. Мне показалось, я ослепла и оглохла и уже не смогу дышать и шевелиться, но контроль над собственным телом постепенно вернулся, и я не только открыла глаза, но и заставила себя повернуть голову набок, в ту сторону, где этрос пыталась освободить искателя. А она пришла сюда именно затем, чтобы его освободить – в этом у меня сомнений не было.