Почему его друзья не вмешиваются? Или они поддерживают Адама в его гнусных словах.

— Шлюхой можно и поделиться, Эни, — в гневе рычит в лицо.

Я наношу ему звонкую пощечину, которую не успеваю осознать. Адам дергает меня за волосы, запрокидывая лицо, и с рыком въедается в губы, будто желает меня высосать изнутри. Никто прежде не целовал меня так грубо, глубоко и яростно. Я теряюсь под его напором. Ноги слабеют и не держат меня.

Выпускает меня из хватки, и со стоном оседаю на пол. Отползаю, в ужасе глядя в хмурое и напряженное лицо Адама. Внизу живота тянет, а под трусиками нарастает жар.

— Что, все-таки шлюха? — делает ко мне шаг.

В коридор выходит Эмиль. Приваливается плечом к стене, скрещивает руки на груди и то, что он надел тонкие трикотажные штаны, не особо помогло ему соблюсти приличия. Среди складок в паху угадывается его эрекция.

— Так лучше? — спрашивает он с ухмылкой. — Так я тебя не смущаю? Вот меня бы твоя нагота совершенно не смутила. Я считаю, что одежда на тебе лишняя.

Я тянусь одной рукой к пуговицам под воротом. Он хочет посмотреть на меня, и я должна удовлетворить его любопытство. Одну пуговицу расстегиваю и замираю. Я опять, будто пьяная.

— Еще несколько пуговиц…

— Эмиль, — урчит Адам. — Она моя.

— Ты же сам сказал, что поделишься, — переводит спокойный взгляд на друга.

— Сказал, но могу в любой момент передумать.

— Передумать? — Эмиль усмехается. — Я за то, чтобы она украсила наш вечер, — переводит на меня темный взгляд, — и не ужином, куколка. Давай, растегивай блузку. Начнем с легкого и игривого стриптиза.

— Поделить… — сипло шепчу, — на троих… — округляю глаза, когда из гостиной выходит мрачный Мартин, — на троих… вы в своем уме?

— Мне кажется, она еще не утвердилась в своем решении побыть нашей развратной девочкой, — Эмиль хмыкает и отталкивает плечом от стены. — И надо ей срочно помочь с пуговицами.

С молчаливым отчаянием наблюдаю, как он шагает ко мне, присаживается рядом на корточки и улыбается, коснувшись пальцами моего подбородка.

— Любишь в центре внимания, да?

— Вовсе нет…

Цепенею под взглядом его голубых глаз. Пробегает по щеке, поглаживает шею и спускается к вороту. По телу прокатывается теплая и густая волна слабости.

— Такую милую девочку надо любить, а не гнать на кухню, — голос Эмиля вибрирует низкой хрипотцой, а пальцы ловко расстегивают несколько пуговиц.

Я не в силах открыть рот. Я в ответ лишь шумно выдыхаю.

— Сыграем на твою сучку? — неожиданно и глухо предлагает Мартин.

Эмиль удивленно оглядывается, а Адам в возмущении вскидывает бровь. Я медленно отползаю назад, запахнув блузку.

— Я тебя хорошо знаю, — Мартин разворачивается к Адаму. — Ты ее сюда притащил не чтобы делиться, а чтобы раздраконить нас, а после кулаки почесать. Мы тут все на равных, но ты же не можешь, мать твою, спокойно выпить и расслабиться.

— Так ты заинтересовался мой сучкой, — Адам скалится в улыбке.

— Моя ставка - ясеневая рощица на западе у Красного Источника, — Мартин зло щурится.

Глаза Адама вспыхивают желтым:

— Ах ты, падла рыжая.

— Ауч, — Эмиль поднимается на ноги. — Да, ставка серьезная. И прямо по больному месту всех Черношкурых.

— Твоя ставка? — Мартин бросает раздраженный взгляд на него.

— Я ведь в отличие от вас более разумный, — Эмиль вздыхает. — Поэтому… За одну сучку предлагаю другую сучку.

Адам весь напрягается и аж чувствую тонкие вибрации его злобы.

— Я знаю, где скрылась Мелисса, — Эмил хитро подмигивает ему. — Хотел сказать сегодня, но раз у нас тут такой разговор нарисовался, то информация об этой дряни станет моей ставкой.