— Ты, обмудок, в душе рыжий, — Адам сжимает кулаки.

— А нехер тащить девственницу ко мне в лес и перед мордой моей ею трясти, — в ярости рычит Эмиль. — Ты свои заскоки всех задоминировать держи при себе, — обнажает зубы. — Ну, играем, Адам Черная Шкура?

4. Глава 4. Непослушная девочка

— Кто такая Мелисса? — едва слышно спрашиваю я.

Если с куском рощи все понятно, то вот с Мелиссой нет. Земля — это выгодное вложение, а информация о какой-то девице — нет, только если она не сбежала от Адама с чемоданом денег и ювелирных украшений. В голове сразу нарисовалась картинка блондинистая стерва в шубе на шпильках. Она с хохотом тащит огромный чемодан…

— Не твое дело, — шипит Адам.

— И она не блондинка, — фыркает Эмиль. — А брюнетка.

Ладно. Перекраиваю фантазию на пышногрудую брюнетку с каре и алыми губами. Такая красавица из фильмов про бандитов, которых вокруг пальцев обводит хитрая негодяйка.

— Если она и украла что-то у Адама, — Мартин вглядывается в глаза хмурого друга, — то только его сердце. Да, негодяйка еще та. Разорвать связь с Нареченным…

— Это моя ставка, рыжий, — Эмиль закатывает глаза, — это я тут должен давить на больное, а ты расхваливай рощу.

— Вот два мудака, — рычит Адам.

Я уже забыла, что планировал ползком добраться до входной двери и сбежать. Я жду драки. Воздух аж искрит между ними.

— Да ты тоже не милый одуванчик, — зло отзывается Эмиль. — Это ты начал. Так что, играем?

— Нельзя на человека играть, — я неуклюже встаю и зло оглядываю трех бородатых мерзавцев. — И если уж на то пошло, то это женщина решает кого радовать… — медленно моргаю, пытаясь прогнать туман липкого дурмана. — С кем быть… Короче! — вскидываю руку. — Никаких вам тут картишек! И никто… никто… — язык заплетается, — мне тут не нравится…

— А ты еще спрашивал, почему я ее хотел утихомирить, — Адам толкает Мартина в грудь и делает шаг ко мне. — Согласен, крошка, пусть сами тут в карты играют, а я предпочту насладиться своим трофеем.

— Я не трофей… — отступаю.

— И рановато тебя с моими друзьями знакомить, — хмыкает. — Только воспитанных и послушных девочек стоит брать с собой, да? А ты непослушная девочка, Эни. Балуешься, отвлекаешь нас от важных разговоров, вопросы задаешь и мешаешь. А ну, стой.

Столбенею от тихого приказа. Эмиль делает шаг, и Адам с рыком на него оглядывается:

— Моя сучка. Моя. И мы уходим, Эмиль. Хорошего вечера, господа.

Опять перекидывает меня через плечо и шагает прочь, легко и самодовольно похлопывая меня по бедру:

— У нас с тобой будут свои забавы…

Эмиль порыкивает ему в след, и Мартин в ответ недовольно урчит:

— Он же тебя провоцирует. Мы не станем из-за человеческой самки тут устраивать разборки.

— Я не самка, — в бессильной злобе кряхчу. — Это вы кобели, а я…

— А ты будешь лечить мои душевные раны, — Адам смеется, но я не слышу в его смехе радости и веселья. Только угрозу. — И тебе придется очень постараться.

— А если я тебе притащу Мелиссу? — шипит Эмиль. — Есть вариант ее вернуть…

Адам тормозит, замирает, и я слабо бью кулаком его напряженной пояснице.

— Ты серьезно? — фыркает Мартин.

— А что? Его к ней не подпустят, а я… хитрый, пусть и не рыжий. Есть у меня один вариант эту сучку приволочь обратно к Адаму.

Меня держит на плече не человек, а статуя. Разъяренная статуя, в груди которой клокочет гнев и ненависть. Да он эту Мелиссу на клочки разорвет, если увидит.

— Пусть катится эта гадина к черту, — хрипло отзывается Адам, пинает дверь и выходит на крыльцо.

Я влипла. Адам всю ярость, что разбудила в нем его бывшая, на меня перенаправит. Я взбрыкиваю, дергаюсь на его могучем плече, пока он тащит меня к машине. Резко спускает на ноги, встряхивает и всматривается в лицо. Глаза у него горят желтыми огоньками.