Вот же, бесово отродье!

− Спасибо, сеньор, − только и смогла она пробормотать, подумав попутно, что так даже лучше.

Как хорошо, что сеньор де Агилар человек деликатный. Пожалуй, и дальше стоит придерживаться такой линии – драма в прошлом позволит ей не отвечать на неудобные вопросы.

− Я понимаю, − произнёс он и снова взялся за свой порошок. − Я помню тот день, когда на площади зачитывали пакт о депортации роялистов. Так и работает политическая метла, если она метёт, то всех: и виновных, и невинных. Но раз тебе неприятно всё это вспоминать, то и не будем. Зажги горелку.

− Спасибо, сеньор. Вы очень добры.

Рука сама потянулась за спичками, и Эмбер едва ими не чиркнула, но вовремя остановилась.

Не левой, Эмбер. Правой.

В голове прозвучал давно забытый голос отца.

Многие эйфайры левши. И после инициации отец специально учил её писать и есть правой рукой, чтобы не вызвать даже случайных подозрений. Сейчас она умеет делать всё обеими руками с одинаковой скоростью, но иногда, будучи уставшей, испуганной, или взволнованной, вот как сейчас…

Эмбер, соберись! Эмоциональное вовлечение – это гибель!

− Как зовут твою сестру? – снова спросил сеньор де Агилар.

− Эм-б… Эми, − она запнулась, едва не назвав своё настоящее имя. – Эми, от Эмилия.

− Эми, красивое имя. Чем она занимается? Домом? Ведёт ваше хозяйство?

− Да, сеньор. И немного работает − помогает в типографии.

− Она старше тебя?

− Нет, мы погодки. Младше.

− А у тебя уже есть невеста? Тебе же, наверняка, нравится какая−нибудь девушка? – спросил сеньор де Агилар, держа над горелкой пробирку и покачивая её содержимое для равномерного нагрева.

− Э-м-м, нет, сеньор. Невесты, пока нет.

Эмбер сцепила пальцы, лихорадочно думая, как бы отвлечь хозяина дома от такого количества личных вопросов. И внезапно, сама не зная почему, спросила:

− А вы, сеньор? Вы женаты?

Видимо, вопрос был задан удачно, потому что сеньор де Агилар криво усмехнулся и, помолчав мгновенье, будто взвешивая, что ответить, произнёс:

− Можно сказать, что я застрял между двумя женитьбами.

− Как это? – спросила Эмбер заинтересованно.

Она почувствовала, что он готов говорить об этом. Выражение его лица, интонация, даже поза – это Эмбер умела считывать прекрасно.

− Мой первый брак оказался провальным.

− Почему? Разве не любая девушка была бы просто счастлива вас осчастливить, − Эмбер потупила взгляд, будто смутилась, и тут же извинилась, − простите за каламбур.

− Хороший каламбур, − улыбнулся сеньор де Агилар. – Но, ты и прав, и не прав. Любая, в смысле, обычная девушка. А я встретил не совсем обычную. Я был молод и идеалистичен. И она мне показалась идеальной: красивой, милой, доброй, скромной. Из хорошей семьи… Можно было догадаться, что так не бывает. Но, как говорят: источник нашей мудрости − наш опыт, а источник нашего опыта − наша глупость. В итоге всё оказалось предсказуемо: она была аферисткой. Обычной охотницей за богатством, выяснившей у кого-то, что я сын гранда, Алехандро де Агилара. Она думала, что я богатый наследник, который инкогнито учится во Фружене, потому что я, и правда, поначалу скрывал, кто я такой. А она мечтала быть женой гранда. Ну, или обчистить меня на пару со своим дружком, уж точно не знаю. Одно из двух. Хотя уверен, ей очень хотелось быть грандессой. А я был ослеплён её красотой, а ещё — родством душ. Она понимала меня с полуслова, угадывала мои желания… Теперь-то я знаю, что родства душ не бывает. Мы поженились тайно, она так хотела. А потом, когда она выяснила, что я совсем не так богат, а точнее, совсем не богат, она была в настоящей ярости и, в конце концов, бросила меня, сбежав к очередной жертве её чар. Я был раздавлен этим предательством, Эмерт. Знаешь, что я ненавижу больше всего? – он посмотрел на Эмбер в упор. − Ложь. Когда мне врут близкие люди. Когда меня обманывают те, кому я доверяю. Никогда такого не прощаю. Это самое худшее в людях. Ты же понимаешь, о чём я? Уверен, ты понимаешь. Беженцы проходят через предательство близких, ведь так?