То, что сеньор Виго де Агилар уже в кабинете, Эмбер ощутила, даже не дойдя до дверей, будто мурашки побежали по коже. Сердце забилось быстрее, руки похолодели, а пальцы едва удержали в руке свёрток с покупками, которые она привезла с собой из города. Так, по мелочи: нарукавники, губка для смачивания пальцев, карандаши, новое перо и перочистка, сургуч, пресс-папье и баночка свежих чернил. Надо же ей оправдать своё отсутствие.

Эмбер приблизилась к двери, постепенно замедляя шаг, и остановилась, боясь потянуть её за ручку.

Во всей этой суете, в приготовлениях кабинета, поездках и покупке платья она совсем отвлеклась от главной своей цели и того, что стоит между ней и бриллиантом. А между ней и Сердцем Ангела стояло самое сложное препятствие – сеньор Виго де Агилар. И будь на его месте кто-то другой, кто угодно, ей не было бы так трудно. Она не знала, почему её нагуаль сходит с ума рядом с этим человеком, почему рвётся наружу, заставляя её каменеть и всеми силами пытаться удержать прутья его клетки.

Эмбер выпила ещё одну порцию настойки страстоцвета, но всё равно, от мысли, что надо войти в эту комнату, всё внутри у неё сжималось, но не от страха, это было что-то иное, совершенно необъяснимое. Что-то более сильное, чем страх. И она никак не могла заставить себя быть безразличной и холодной, рассудительной и практичной, какой обычно бывала в таких делах.

Она стояла перед дверью, стараясь успокоить дыхание, и лишь приближающиеся откуда-то голоса заставили её потянуть на себя ручку двери и шагнуть внутрь.

− А, Эмерт! – воскликнул сеньор де Агилар, оборачиваясь, и его сосредоточенное, серьёзное лицо как-то даже посветлело. – Входи, входи!

Он стоял у стола и расставлял на нём какие-то склянки. Рядом сидел в кресле Морис, читая газету и делая пометки на листе бумаги.

− Простите, сеньор, я бегал за покупками, вот, смотрите, принёс всё, что нужно для работы.

Эмбер тоже шагнула к столу, стараясь не смотреть на хозяина дома, и, быстро распаковав свёрток, стала выкладывать купленное.

− Да не стоило так утруждаться, думаю, у отца в кабинете нашлось бы что-то из этого.

− Но, сеньор, то ведь вещи дона Алехандро. А я подумал, вам, может быть, не совсем удобно будет пользоваться именно ими. Вам нужны свои. А эти совсем новые, − пробормотала Эмбер в оправдание, думая, что сейчас её отругают за долгое отсутствие и лишние траты.

Но внезапно почувствовала, как её кожи коснулось знакомое тепло. Невидимые крылья дрогнули, и она впилась ногтями в ладонь, всеми силами стараясь не дать им развернуться. Не откликнуться…

− Какая чуткость, − негромко произнёс сеньор де Агилар и чуть усмехнулся. – Я и в самом деле не люблю брать отцовские вещи. Хотя, конечно, к перьям это не относится, но… спасибо за такое внимание к деталям. Ты молодец, Эмерт, кабинет выше всяких похвал. Я, признаться, удивлён, как ты тут управился за такой короткий срок. У тебя определённо есть талант.

− Спасибо, сеньор! Я рад, что вы довольны, − произнесла Эмбер, чувствуя, как внезапно и совершенно необъяснимо начинает краснеть.

И это было не смущение, а что-то совершенно иное, глупое, похожее на детскую радость от похвалы.

Ой, ду−у−ура!

− Смотри, хефе, перехвалишь помощника, − встрял Морис, отрываясь от газеты. – Эмерт, купишь мне мятных леденцов в следующий раз. И тех, что от изжоги. В Акадии вся еда будто чертями приготовлена прямо в аду, не знаешь, чем затушить этот пожар.

− Хорошо, эрр Морис. Обязательно куплю, − ответила Эмбер вежливо.

− Я тебя предупреждал не брать еду у разносчиков, − воскликнул сеньор де Агилар, явно подтрунивая над Морисом. – Если, конечно, ты не поклонник острого перца. А вообще, Морис, переберись-ка вон к окну со своей газетой, а ты, Эмерт, освобождай стол. У нас много работы.