Когда Констанс только выдали замуж за обворожительного Гуго, графа Шампанского, ей было всего пятнадцать лет… но после восьми лет супружества граф с горечью убедился, что очень скоро его жена станет такой же толстой, как покойная Берта Голландская. И тут его вдруг осенило: этот брак оскорбляет Церковь по той причине, что они с Констанс – троюродные брат и сестра. Граф проворно созвал в Суассоне церковный собор, покаялся и, посыпав главу пеплом, во всеуслышание объявил, что он великий грешник и что свой брак, этот слишком тяжкий грех, больше терпеть не может.

Открыто объявив об этом в церквях, епископы похвалили Гуго за такую истовую набожность и отослали Констанс к отцу, тогда как лицемерный сеньор поспешил связать свою жизнь с хорошенькой стройной девушкой, которая и внушила ему такое благочестие. Затаив лютую злобу, Констанс вернулась в отцовский замок в Мелене, где тогда располагался королевский двор.

Принцесса не могла вынести тех насмешливых взглядов, которыми Бертрада встретила падчерицу в отчем доме: война между двумя женщинами стала неминуема. Поэтому Бертрада лихорадочно подыскивала для Констанс нового мужа, чересчур опасного врага. Бертрада и дети Берты все чаще пытались отравить друг друга, но усилия обеих сторон приводили только к одному – всеобщему несварению желудка. Не всякий может стать Борджа…

Но вот в один прекрасный мартовский вечер 1106 года к Констанс явился долгожданный муж. Звали его Боэмон де Тарант; в крестовом походе он получил титул принца Антиохийского и, едва освободившись из темниц турецкого эмира Сивы, примчался во Францию просить помощи золотом и людьми, чтобы продолжать войну против своего врага. Боэмону было пятьдесят лет, но с виду он казался гораздо моложе; статный, плечистый, зеленоглазый, в нормандской кольчуге со стальными шипами, Боэмон походил на героя рыцарского романа.

Уж его-то не могли отпугнуть пышные формы Констанс. Принцесса пришлась ему по вкусу – но гораздо больше понравилось королевское приданое. Через несколько месяцев Боэмон навеки увез Констанс, а одна из дочерей Бертрады, одиннадцатилетняя Цецилия тоже отплыла в Святую Землю, чтобы стать там женой Танкреда, племянника Боэмона, и тем самым укрепить узы королевского брака.

Насколько велико было облегчение Бертрады, которая смотрела, как исчезает из виду корабль с ненавистной падчерицей, настолько ее почти не взволновал отъезд собственной дочери. Правда, из четырех детей, увенчавших ее преступную связь с королем, при Бертраде оставалось еще трое: юный Филипп, уже женатый на дочери сеньора де Монтери, двенадцатилетний Флёри и семилетняя Евстахия.

Принц Людовик остался один на один с грозной мачехой… но Толстяк, лишившись своей верной союзницы-сестры, избрал путь благоразумия и держался как можно дальше от заповедных угодий Бертрады. Кстати, он понимал, что его терпеть не может по-прежнему страстно влюбленный в Бертраду отец, который не задумываясь примет сторону своей возлюбленной. При этих обстоятельствах Людовик мудро предпочитал избегать семейных драм.

Терпение принца все-таки было вознаграждено: в ночь с 30 на 31 июля 1108 года Филипп I скончался от любовных излишеств, не оставив по себе больших сожалений.

«С того дня, как на горе своей законной жены Филипп соединился с графиней Анжуйской, – писал позднее аббат Сюже, преданный советник нового короля Людовика VI и его самый мудрый министр, – он не свершил больше ни единого истинно королевского деяния; поглощенный необузданной страстью к этой женщине, король не знал других забот, кроме как предаваться сладострастию, не думал ни об одном государственном деле и, отдаваясь наслаждениям больше, чем следовало, даже не берег собственное здоровье».