– Твой жаргон, это так… самобытно, – дракон снова отрывается от дороги, и его безэмоциональный взгляд замирает на моих губах. – У тебя всегда был грязный ротик, Мэйлин.

Отворачиваюсь, задыхаясь от возмущения. Это у меня-то? Нет, я буду умнее и не стану продолжать эти склоки. Пусть подавится своими советами, драконишка несчастный!

Мы едем молча, и когда Николаус наконец выруливает на мою улицу, я с ужасом понимаю, что он знает, где я живу. Он, чёрт его возьми, знает всё! Я не удивлюсь, если однажды выяснится, Морелли в курсе, что я ела на завтрак, и какого цвета трусы надела с утра. Ладно, с трусами перебор.

Выхожу из машины, коротко прощаясь. Ну и денёк.

10. Глава 10. В которой выясняется, что в небесном саду обитают чешуйчатые гады

Сегодня я жду мать с газетами, испытывая особый интерес. Хотя кому я вру, в душе ураган. Энжи косится на меня, попивая свой утренний чай. Даже она, в последнее время погружённая в свои мысли, замечает мою нервозность.

– Мэйлин, – мама входит на кухню, держа в руках злополучную кипу любимого ею чтива. – Соседка говорит, это ты. Но мне кажется – просто похожая девушка.

Чёртова стерва Фелма, мамина подруга, живущая по соседству, уже наябедничала с утра пораньше. Чтоб её! Братья тут же навостряют уши.

Мой взгляд темнеет. Мама смущённо улыбается, думая, что, должно быть, обидела меня, сравнивая с какой-то драконицей. Беру верхнюю газету и едва сдерживаю отчаянный стон. Я должна была быть к этому готова… Но нет. Не готова.

Наша фотография с Морелли красуется на первой полосе. Долбанные два разворота моего стыда и позора. Стою рядом с драконом, он сжимает мою руку в своей, я доверчиво льну к его плечу, и действительно выгляжу как треклятый заяц, застигнутый врасплох охотниками!

Николаус выглядит иначе. Стоит огромной скалой, заслоняя меня собой. Лёд в его глазах пробирает даже с бумажной страницы не самого лучшего качества. Так во взгляде и читается: «Моё. Не подходи». То есть в копилку его талантов следует прибавить ещё и актёрское мастерство?

Господи, зачем я это сделала…

– Мама… – я поднимаю взгляд и растерянно веду пальцем по газете. – Это правда я.

– Опять врут, – хмурится мать. – У тебя была деловая встреча, а они застали тебя врасплох и сфотографировали? Ух, гады!

– Не совсем… – я мнусь.

Ронан громко хмыкает и впивается в свой бутерброд, предвкушая забаву. Эрик глядит настороженно.

– Это мой… мужчина, – я не могу произнести слова «жених», «возлюбленный», это будет слишком.

– А как же Лерой? – удивляется мама.

– Мы расстались. Это Николаус Морелли… он… – я спотыкаюсь на каждом слове.

– Дракон! – выдыхает мама, и я вижу, как округляются её глаза.

Мать родилась рабыней, её родители были рабами. Она, в отличие от меня и братьев, помнит времена, когда было еще хуже, чем в моём детстве. Хотя я с трудом могу представить куда уж хуже…

Я думала, тяжелее всего будет объяснить всё Тому, но сейчас понимаю, что нет. Это куда сложнее.

– Да, – признаю очевидное. – Всё верно.

– Но как же так, девочка моя? – растерянный взгляд матери скользит по моему лицу, как будто меня подменили. Словно я не Мэй, а чужачка, натянувшая шкуру её дочери.

– Это сложно объяснить… У нас чувства! Отношения! – выпаливаю я, обжигая губы этой дикой ложью.

– Уж не нужно ли ему только одно? Как же ты потом выйдешь замуж после такого позора? – мама хватает газету и глядит на огромное фото, часто моргая.

– Пусть только попробует, – закипает Ронни, швыряя на стол ложку. – Пусть тронет мою сестру! Я вырву все зубы этому скоту, клянусь, закопаю его тушу прям перед императорским дворцом!