– Всё будет хорошо, – тихо сказал он, когда нас проводили в кабинет для подписания протокола.
И я поверила ему. Поверила, что всё будет хорошо. Но ещё не знала, что для меня всё уже кончилось.
ГЛАВА 2
* * *
– АЛЕВТИНА —
Мы вернулись в кабинете следователя. Мне вдруг показалось, что воздух здесь стал гуще и удушливей.
Следователь отложил ручку, скрестил пальцы на столе и с хищной улыбкой произнёс:
– Ну что, Алевтина Петровна. По совокупности показаний мы вас задерживаем.
У меня онемели пальцы.
Я переспросила, как будто не расслышала:
– Что значит «задерживаете»? Я же всё рассказала. Это был несчастный случай. Я… Демид, не молчи!
Но заговорил следак.
– Вы сами во всём признались. А это – прекрасная основа для ареста. Особенно, когда сбитый насмерть человек – жена полковника МВД в отставке.
В этот момент я резко обернулась.
Демид стоял у стены, как статист из дешёвого сериала.
Никакого гнева, ни единой вспышки ярости и возмущения. Только лёгкая морщинка между бровей и растерянная ухмылка. Он даже не сделал шаг в мою сторону.
– Демид, скажи что-нибудь, – выдохнула я. Голос дрожал, как подмороженная струна.
Он пожал плечами и как-то сухо и без особых эмоций произнёс:
– Может, переведём мою супругу под домашний арест? Зачем же задерживать? Она сама пришла с повинной, всё рассказала. Сделайте снисхождение, господин следователь.
Он помотал головой, медленно поднялся со своего места и резко ответил:
– Ваша жена сбила насмерть человека! Ни о каком домашнем аресте и речи быть не может!
Нажал на селектор и рявкнул:
– Конвой сюда!
Я схватила мужа за руки и отчаянно прошептала:
– Ты же обещал… Ты же сказал, что всё будет хорошо… Демид…
– Так и будет. Не переживай, Аля. Сейчас поднимется шум… Но всё уляжется. Я подниму всех адвокатов, родная. Обещаю, тебя очень скоро вернут домой. Только будь спокойна. Не переживай, хорошо?
Быть спокойной?
Не переживать?
Следак слышал нас и зло усмехнулся.
Через две минуты в кабинет вошли двое в форме.
– Надевайте, – он бросил кивок на меня, и один из них вытащил наручники.
– Нет! – я вскочила, пятясь, как загнанное животное. – Вы что творите? Я не совершала этого! Я никого не сбивала!
Я обернулась, с надеждой, с отчаянием – муж так и стоял у стены, как примороженный!
– Демид! – голос мой сорвался. – Ты скажи правду, что я… что это не я!
Металл защёлкнулся на запястьях. Щелчок прозвучал, как выстрел. Я застыла. Меня всю затрясло. Тошнота подступила к горлу, глаза заслезились.
Это была не я. Это была не я за рулём. Это был мой муж. Муж, мать его. И он стоит и ничего не делает и не говорит!
Зачем… Зачем я согласилась взять вину на себя?
– Аля, не устраивай цирк. Я всё решу. Пожалуйста, услышь меня.
– Уводите её, – кивнул следователь. – Пока она не наговорила на себя лишнего… Советую вам молчать, гражданка Вронская, вести себя тихо и ждать приговора.
Конвой потянул меня на выход.
– Я взяла вину на себя ради тебя, придурок! – сорвалось с моих губ.
– Аля, прекрати! – прошипел супруг и сверкнул на меня гневным взглядом. Испугался, сволочь.
Я задёргала руками, потребовала, чтобы с меня сняли наручники.
Один из оперативников сжал мне плечо:
– Спокойнее.
Следователь смотрел на меня с тем мерзким выражением, которое запоминается навсегда.
– Ваша супруга – настоящий подарок, Демид Леонидович, – сказал он с отвратительной ухмылочкой.
Меня повели по коридору.
Двери кабинета захлопнулись за моей спиной.
Я пыталась не рыдать.
Я пыталась не думать.
Но только одно крутилось в голове, как заезженная пластинка: он даже не обнял меня на прощание. Слова доброго не сказал. Был… чужим.