Я будто вросла в пол, и даже возникшая в голове мысль — подойти и помочь ему — не позволяет сдвинуться с места.

Я в шаге от того, чтобы развернуться и уйти.

Он слишком… другой. И я не знаю, как мне себя вести рядом с такой версией Глеба. Кажется, он и сам не понимает, что делает, зачем-то причиняя себе страдания.

Можно ведь было сказать, да? Я ведь не настаивала. А просто ляпнула от волнения.

Самсонов все это время молчит, прижавшись лбом к стене, тяжело дышит через нос и стиснутые зубы и удерживает себя в вертикальном положении, упершись напряженными кулаками в винтажный комод.

Мама Глеба, влетев на кухню, бросается к углу, где стоят костыли, и спешит с ними к сыну.

— Мальчик мой, ну нельзя же еще самостоятельно, — шепчет Надежда Александровна, протягивая ему костыли, но Глеб одной рукой выхватывает их и отбрасывает в сторону.

— Не лезь! — хрипит он дрожащим голосом.

Мать прикрывает рот рукой и, качая головой, отходит. А я замечаю, как блестят ее глаза, когда она видит своего сына таким.

— Хуже ведь сделаешь…

— Я. Дойду. Сам, — жестко, четко выговаривая каждое слово, припечатывает он и, оттолкнувшись от комода, начинает двигаться вперед, точно робот с дисфункциональной ногой. Будто пытается имитировать походку нормального человека, но выходит очень плохо.

— У него недавно была вторая операция… — шепчет Надежда Александровна, внезапно оказавшись рядом со мной. — Но гарантии на возвращение в спорт врач не дает. А он, — мать безнадежно машет рукой, и я вижу, как дрожат ее губы, к которым она прижимает костяшки пальцев, — он же упертый как баран. Злится. А толку-то? Только хуже делает. Глупенький. Ты только не обижайся на него, Леночка. Он у меня хороший, просто тяжело ему сейчас. Постарайся не обращать внимания на его колючки, это ведь защитный механизм. Мужчины они же все такие. Не любят быть слабыми.

Мои губы дергаются в сочувственной улыбке.

Во мне сейчас борются две сущности: одна — согласна с Надеждой Александровной и даже испытывает толику уважения к ее сыну, а другая — и слышать ничего не хочет. Такая же обиженная и колючая, потому что обо мне такие слова сказать некому. Только я сама могу, но молчу.

Мать Глеба сжимает мою руку и уходит с тихим всхлипыванием.

А я набираю полную грудь воздуха, задерживаю его, пока легкие не начинает распирать, шумно выдыхаю и заставляю себя отправиться за Глебом.

В гостиную захожу как раз в тот момент, когда Самсонов заваливается на диван с болезненным шипением и откидывается на спинку, надавливая ладонями на глаза.

Я замедляю шаг, давая ему время прийти в себя, но он все равно меня замечает и, стиснув зубы, пытается усесться поудобней.

Я присаживаюсь на дальний конец дивана, скрещиваю ноги и складываю руки в замок.

Глеб нервно облизывает губы и разворачивает корпус в мою сторону.

Я вижу на его висках бисеринки пота и выступившие желваки на заросших скулах.

Он тихо выдыхает и, отняв от бедра ладонь, нетерпеливо взмахивает рукой.

— Ну? Теперь располагает?

Учитывая, что он сидит на том самом месте, где мы когда-то занимались с ним петтингом… нет.

___________

Мои дорогие девочки, я вижу, что многие питают негатив к Глебу, (безусловно вы имеете право на это и я не осуждаю ни в коем случае) но я просто хочу сказать, что не могу изменить его по щелчку пальцев, он должен пройти свой путь) К тому же данное поведение мужчины с похожей травмой взято из реальной жизненной ситуации. Я не оправдываю поведение героя, я просто рассказываю его историю.
А еще сегодня действует 25%% скидка на историю Алисы и Илая Багировых) Там мелькают и Лена и Смайл)))) Совсем еще молодые и беззаботные) Книга тут: https://litnet.com/shrt/ulnS