Ещё во вторник Мэй собрала чемоданы и демонстративно ушла. Она сделала это так, чтобы все были не просто дома, но в одном месте. Вошла в гостиную, где тётушки занимались своими делами, а Ион отвечал на письма, и объявила, что больше не намерена “это терпеть”. 

Тётушка Фис дала ей оберег и пожелала счастливой дороги, а тётушка Тесс крепкого здоровья. Потом обе вернулись к своим делам. Старая тётушка Нита сделала вид, что не слышит Мэй. 

Теперь же настал день бала, и в доме царила такая шумиха, что можно было даже не выходить из комнаты, чтобы понять, что у каждой престарелой модницы сегодня проблема — “Нечего надеть” и вопрос — “куда делись мои туфли?”  —  стоят во главе всего.

  —  Ион?  —  тихо мяукнула вошедшая в комнату пятнадцатилетняя Бе.

  —  Что?

  —  А тётушки говорят, что все едут на бал...

  —  Так и есть.

  —  А я?

  —  А тебе пятнадцать,  —  протянул он, делая вид, что увлечён лежащими перед ним тетрадями, а в сущности просто не хотел смотреть в большие печальные глаза Бе. 

  —  Но... все уйдут!

  —  Да.

  —  А я одна буду?

  —  Что такого?

  —  Ну, Ион!

  —  Бе. Мы даже не знаем, что там будет. 

  —  А я знаю.

  —  Что?

  —  Там твоя...  —  она понизила голос.  —  Жена.

Ион медленно повернул голову.

  —  С чего взяла? Шарилась у меня в кабинете?  —  он строго посмотрел на Бе, а она кивнула.

Черноволосая, нескладная, большеглазая Бе приходилась Иону дальней родственницей, которую он принял у себя, как сестру. И она росла в святой уверенности, что вечно будет жить во дворце и никогда не оставит тётушек и Иона. 

  —  Никому...

  —  Если возьмёшь на бал!  —  пискнула она.

  —  Нет.

  —  Но почему?  —  отчаяние было таким, что Бе уже начала подпрыгивать на месте, как маленькая. 

У неё были очень тугие кудри, которые подпрыгивали, как пружинки. А ещё хорошенькое белое платье, которое она особенно любила и надевала всякий раз, как собиралась “в свет”, которого в Бревалане и не было толком.

  —  Бе... Давай в следующий раз,  —  Ион не умел и не любил решать такие вопросы, но знал, что если поручит это старушке Ните, то она непременно доведёт Бе до слёз, а потом велит собираться на бал. И в итоге зарёванная Бе поедет, глядя волком на Иона.

  —  Хочу в этот! Другого не будет! Я знаю! 

  —  Откуда?

  —  Ну ты... и жена?  —  Бе фыркнула, а потом хихикнула. Совершенно по-взрослому и совершенно невоспитанно.  —  Ион... такого быть не может. 

  —  Никто в меня не верит,  —  пробормотал он и усмехнулся.

  —  Ион... 

  —  Ладно. Собирайся!

Бе взвизгнула и бросилась к дверям, а потом замерла и обернулась:

  —  А если мне жена не понравится, я могу об этом сказать?

  —  Брысь!  —  велел Ион, и Бе хохоча убежала.

***

Старый замок был настоящей могильной плитой Бревалана. Мрачный, чёрный. Он стоял в самом сыром и прохладном месте герцогства. В низине. Рядом были Чёрные Болота. По другую от них сторону  —  Чёрный лес с брашами. Из-за близости города, с главной дороги вечно был слышен стук копыт. Раньше от него защищала стена деревьев, но после большого пожара их не стало.

Когда-то Старый Замок был прекрасен. А после рухнул потолок бального зала, и Ион это отчётливо помнил. Пришло запустение. 

Туда ссылали всё, что ни попадя. Даже ужасный портрет, что подарила Иону Мэй два года назад.

Ион не был в этом месте очень-очень давно. С тех пор, как убедился, что Эмилиэну и Турсуазе до него тоже нет дела. Он только надеялся, что они там обустроились более-менее прилично. 

Когда экипаж семьи Бревалан остановился, Ион не сразу понял, что они уже приехали, а Бе вскочила с места и стала пищать.