Чёрный контур, подсвеченный со спины тусклым светильником из коридора, качался в проёме, держась за косяк. Игнат еле держался на ногах, невменяемо всматриваясь в комнату. Даже в потёмках могла рассмотреть, как его глаза светились зашкаливающей злостью.

– Сука, – прохрипел и направился в мою сторону. – Чем же ты меня так тянешь.

Подошёл вплотную, навис, содрал одеяло, шаря ненормальным взглядом по ногам, бёдрам, груди, скрытой сорочкой. Не уверена, что он видел меня, что слышал, как я, практически, перестала дышать. Игнат просто смотрел, издавая непонятные звуки, перемешанные с рычанием и матом.

С каждой секундой, стекающей мелким песком, напрягалась всё больше, судорожно сжимая в кулаках простынь. Последний раз, когда Немцов был в нетрезвом состояние, я испытала жуткую боль. Сейчас он был во много раз пьянее, и чем это закончится для меня оставалось неизвестно.

– Сними, – ткнул в сорочку Игнат, болезненно вдавливая пальцем в грудь.

Послушалась, потянула её вверх, елозя и извиваясь по матрасу. Руки тряслись, пальцы не слушались, коряво цепляясь за подол. Стащила рывком, слыша треск наэлектризованных волос и чувствуя, как тяжелеет вокруг воздух. Казалось, он давит на грудь, переползает на живот, намертво впечатывая в кровать. Судорожно глотнула вязкий кислород, попыталась наполнить лёгкие, скукожившиеся от безрассудного страха.

Дёрнулась, когда Немцов скинул пиджак и стал расстёгивать рубашку, выдирая с корнем пуговицу за пуговицей. Та же участь постигла брюки, трусы и носки.

– Сука, – в очередной раз рыкнул Игнат, заваливаясь рядом и стискиваю ручищей грудь. – Как же я тебя…

… и захрапел, уткнувшись лицом в волосы, притягивая к себе.

18. Глава 18

Кажется, я так и не сомкнула глаз. Жарко, тесно, неудобно. Хозяин завладел своей игрушкой, пригвоздив к матрасу рукой и ногой. От горячего дыхания покрылись испариной волосы и шея, а от амбре щипало в носу. Стоило мне попытаться отвернуться и отползти, как хватка усиливалась, и к храпу добавлялся нечитабельный бубнёж. Единственное, что можно было различить, так только слово «сука», на котором давящая нагрузка на мои суставы увеличивалась.

Уже утром, когда серость рассвета расползлась по спальне, провалилась в вымученный сон. Странно, но расслабившись, позволив отпустить раздражение и злость, я даже почувствовала себя комфортно в таком тесном контакте.

Никогда не спала с мужчиной в одной кровати. Все мои отношения носили оздоровительный характер. Встретились, сходили куда-нибудь, на пару часов сняли номер или заехали в квартиру партнёра, а после домой, чтобы папа не волновался. Да и не ощущала я единения с бывшими парнями, как не старалась придумать его себе.

Их всех затмевал Игнат. Тот, из прошлого… возможно, приукрашенный и придуманный мной. Я каждого сравнивала с ним, возведя ореол святости над жестоким ублюдком. Знала бы, что из себя представляет Немцов, искала бы полную противоположность ему и добровольно пила приворотное зелье вёдрами, лишь бы привязать себя к другому.

Не получилось. Злая судьба на что-то обиделась и толкнула в самый эпицентр влияния этого монстра. Не раз задавала себе вопрос – что у Игната в голове? Как можно издеваться над человеком и спокойно спать ночью. То, что его не мучает совесть, смогла убедиться лично. Не храпят так сыто те, кого беспокоят муки несправедливости.

Проснулась, когда сквозь неплотно задёрнутые занавески пучками проникли солнечные лучи, протыкая яркими стрелами полумрак комнаты. От Немцова остался только след на подушке и последки угарного амбре, впитавшегося, кажется, и в бельё, и в мои волосы.