– Ты сегодня развлекаешь гостей. Начинай быть послушной.

Его смех отдалялся от меня вместе с шагами, а моё сердце бешено пробивало грудь, учащённо подпрыгивая от страха. Господи. Ещё вчера я думала, что нет ничего постыднее есть с пола на виду у троих мужиков, а неделю назад не могла даже подумать, что буду ползать голышом на четвереньках перед Полиной и Марией. В данный же момент я прислушивалась к тишине и молилась, чтобы Новый год Немцов справлял в одиночестве.

Увы… Мои молитвы не были услышаны. Вдалеке послышались голоса, приближающиеся с каждой секундой. Кожей чувствовала, как помещение заполнялось жаждущим зрелищ народом. На мгновение шум смолкал, натыкаясь на скульптуру в прозрачном одеяние, а потом сыпался удивлёнными комментариями в адрес находчивости хозяина и в мой.

То справа, то слева раздавались тосты, звон бокалов, неразборчивая речь, тихий и не очень смех. От разномастного гула, от страха и стыда кружилась голова, пульсировала кровь по венам, то ли бросая в жар, то ли рассыпая табун леденящих мурашек. Гости ели, пили, желали счастья и благосостояния в следующем году, а я болталась на грани срыва, боясь пошевельнуться и привлечь к себе внимание.

После курантов и запуска фейерверков ситуация резко поменялась. Почувствовала, как меня касаются чужие руки. И если изначально они были мимолётны и, скорее всего, из любопытства изучали порог дозволенности, то, с повышение градуса от спиртного, стали наглыми с прямой, нескрываемой похотью.

Через некоторое время по мне шарило несколько жадных рук, сжимая грудь, залезая под подол комбинации, сжимая ягодицы и протискиваясь между ног. Попытки отстраниться, мольбы отстать, слёзы, стекающие из-под маски, беспомощные рыдания, абсолютно не трогали обожравшихся уродов. За свою истерику я получала шлепки по бёдрам, пошлые обещания разделить на четверых и громкий гогот, привлекающий желающих развлечься.

Последней каплей стало вино, вылитое на грудь, и последующий за струями язык, прошедший от подбородка вниз. Наверное, переизбыток адреналина вскипятил кровь, болезненно ворвался в голову, разрывая все связи с реальностью. Ощущение, что меня накрыло душным куполом. Резко сократилась подача кислорода, гул завибрировал где-то вдалеке, ноги подогнулись, отказываясь держать. Режущая от наручников боль – последнее, что осталось существующим.

Провалилась в сгущающийся мрак, больше не чувствуя себя в этом мире. Кажется, по венам побежала наркота, активирую ту часть мозга, что стимулировала галлюцинацию. Послышался голос папы, где-то сверху донёсся рёв сирены, из яркого пятна света материализовалась мама, такая же красивая и молодая, как на свадебной фотографии с комода в гостиной.

Она погладила по волосам, слегка сжала плечо и пообещала, что всё будет хорошо. Уверила, что я сильная и смогу многое пережить. Поверила ей, улыбнулась, не в силах пошевелить губами и вымолвить хоть одно слово. Будто застыла в какой-то грани, не чувствуя собственного тела.

Мама нежно поцеловала в лоб, помахала рукой и исчезла в мерцающем коридоре, а за ней захлопнулся свет, погружая меня в кромешную темноту.

11. Глава 11

Я лежала на дне, стянутая путами, видела просвет, но не могла всплыть. Словно придавили мраморной плитой, похоронив заживо. Меня, то бросало в жар, и казалось, я готова была содрать кожу, вздувающуюся пузырями от языков пламени, то втягивало в обжигающий лёд, впивающийся миллионами иголок в тело. Ощутила присутствие кого-то рядом, но как не старалась, приподнять, свинцом налитые веки не получалось.