Это что сейчас было?

— Как так? — прошептала заторможено, пытаясь разобраться в изощренных ходах мужа. В графе родителей числилась новая фамилия Глеба, но матерью там значилась абсолютно левая фамилия. Даже не Петрунина. Я понимала, зачем он подменил паспорта, правда. Но со свидетельством был перебор. — Ты… ты и правда еб*нулся? — похолодела, не решаясь представить, насколько велики его связи, чтобы вот так просто подтасовывать документацию.

— Фу, Юля, как бескультурно. — Глеб вовсю наслаждался ночной прохладой, высунув руку в опущенное окно, и насвистывал незатейливую мелодию, играя на моих расшатанных нервах пуще прежнего. — А ещё с высшим образованием. Позор. Ну, ну, не кипятись, — кивнул на мой живот, улыбнувшись. — Успокойся. Дыши глубоко. Беременным нельзя нервничать. Вот так… Умничка.

И пока я хватала ртом воздух, следуя отнюдь не его дебильным указаниям, а подсказкам разума не провоцировать эту скотину ещё больше, он свернул с трассы, следуя в направлении посёлка.

— Я ведь должен был перестраховаться. Где гарантии, что ты не подставишь меня раньше времени? Я же не дурак, Юль. Хватит с меня лжи. Вот поживем с годик вместе, проверим чувства друг друга, убедимся, чей там на самом деле ребёнок, и только тогда поговорим о твоих правах на Сашку.

Я рассмеялась. Сквозь хлынувший поток слёз взяла и рассмеялась ему в лицо, не обращая внимания, что мы остановились у ворот родительского дома.

— Я уже сейчас могу тебе сказать, что он Дударева, — бросила ему в лицо, выскакивая из машины.

— Ты не можешь знать наверняка, — рванул следом.

— Спорим? — протяну руку, как только он настиг меня возле калитки. Светлые брови сошлись на переносице, являя миру глубокую морщину. И куда только подевалась недавняя уверенность? Я-то знала, что потеряла и что приобрету в итоге. А вот его ждало глубокое разочарование. Почему-то именно в этот момент, в эту секунду я была в этом уверена как никогда. И если бы не было так больно – реально кайфонула, созерцая на понравившемся когда-то лице следы испытываемой агонии.

— Не нарывайся, — процедил, стиснув зубы, и я отчетливо уловило в его тоне нотки металла. — Я ведь могу и передумать.

— Дай пройти! Я хочу попрощаться с матерью, — попыталась обойти, пропуская мимо ушей озвученную угрозу. Сам сказал, поживем-увидим, так что пускай не прыгает раньше времени.

— Лучше тебе не показываться ей на глаза. Если, конечно, не хочешь пережить ещё одно разочарование. — Положив мне на плечи руки, Глеб слегка их сжал, призывая меня к послушанию. — Я серьёзно, Юль. Только хуже сделаешь. Она сейчас в таком трансе, что хрен достучишься. Я едва уболтал её посидеть с Сашкой, так рвалась к Марине. Так что давай, садись назад, и не испытывай ничье терпение, — подтолкнул вмиг сникшую меня на заднее сидение и, не встретив с моей стороны возражения, безапелляционно прикрыл следом дверцу.

Если честно, что мне та дверь. Если бы захотела… реально захотела – Глеб не мог бы меня удержать. Мое право. Но он был прав: переживать в очередной раз вынос мозга и шквал непонимания не хотелось от слова «совсем». Вряд ли меня захотят выслушать. Успокаивала себя тем, что если мама действительно любит меня и захочет узнать о моем самочувствии — она и сама выйдет, так ведь?

Не вышла. Уже и Глеб показался со спящим на руках сыном, и калитка за ним захлопнулась под действием пружины, а мама так и не показалась. Знала, что для неё моя измена станет ударом. Что осудит, не захочет слушать, видеть, разговаривать, но никак не ожидала, что она даже не выйдет на крыльцо.