Птичка сломалась, пулю схватила. Когда же наступит моя казнь? Если честно, я хочу, чтобы уже скорее. И пусть Савелий будет палачом.

6. Глава 6

Я не выдержал, захотел ее увидеть, когда Воробей не спит. Она очнулась три дня назад, и все это время я дежурил под ее дверью вместе с охраной. Точно цепной пес, следил, кто входит, кто выходит, а сам войти не мог. Не получалось.

Не знаю, что меня останавливало, но на третьи сутки я просто сорвался. Да, я знал, что радостной встречи у нас не будет, но такой реакции Даши я просто, на хрен, не ожидал.

Вся перебинтованная, бледная, с практически прозрачной кожей, под которой видны капилляры, Даша казалась еще меньше. Исхудавшая и такая хрупкая, теперь точно хрустальная ваза.

Маленькая на этой кровати, с заплетенной косой и с перебинтованной грудью. Врач сказал, что память сохранилась и Даша помнит. Все.

Я, честно говоря, не знал, радоваться этому или нет. Возможно, было бы лучше, чтобы она все забыла – и я тоже. Тоже мечтаю все забыть, так было бы проще, но что есть, то есть, ничего уже не отмотаешь обратно.

Как Даша посмотрела на меня. Сначала сонно, а когда узнала, глаза сильнее распахнула, а после начала пищать. Я даже не разобрал сразу, просто какой-то вой, Воробей звала на помощь, и хотела помощи она не от меня.

Это не были злость, обида, негодование, нет. Даша просто меня боялась. До ужаса, до чертей просто.

Внутри все загорелось, я хотел что-то сказать и не смог. Тупо охуел от ее реакции, хотя какой она должна была быть после всего, но все же.

Я думал, мы поговорим, хоть как-то построим диалог, но ни хрена не вышло. Глаза Воробья быстро стали темными, я уже знал, что ей больно, а после приборы эти хреновы начали пищать, и она так плакала. Как дитя.
Эта была обреченность. Не тогда в бильярдной, не тогда даже на улице, когда нас высекли киллеры, — сейчас.
Играла? Я не знаю. Мне кажется, я вообще ее плохо знаю. Настоящую. Не ту птичку, что приваты мне напоказ танцевала. Не ту, что хотела привлечь к себе. Даша не такая на самом деле, либо мне просто хочется так думать.

Я вышел, я тупо не смог, и еще раз наблюдать ее остановку сердца у меня не было никакого желания, потому что второй раз я сам уже такого не переживу.

Выхожу в коридор, спускаюсь на лестничную площадку покурить. Я скоро в реанимации поселюсь уже, но я реально не могу ни на чем концентрироваться, пока Воробей здесь.

У меня дела, я должен разгрести этот чертов завал, но я не могу. Я реально не могу отойти от нее, хотя и знаю, знаю же прекрасно, что предала.

Похуй уже, по какой причине, сестра не сестра – это не отменяет факта ее вранья, и у меня внутри какой-то хаос. Как отбитый, блядь.

Я хочу сгрести Дашу в объятия и задушить одновременно. Мне больно, мне хочется орать до срыва связок и биться головой о стену.

Это я привел в Прайд крысу. Сам. Лично это сделал. И оберегаю я крысу до сих пор – правда, не очень-то и удачно, а еще она моя. Нелюбимая, презираемая, отвергнутая. Мне похуй. Даша моя – и это тоже мой крест.

Я в тупике, в капкане словно. Не знаю уже, кто мой друг, а кто враг. Кто следующим предаст, кто со мной играет. Гафар, Гоша, Соловей? Я уже в каждом вижу предателя, даже в себе самом.

Я устал, я заебался решать эти ребусы, но без ответов мы не сдвинемся с места. Я и так уже потерял казино – что еще встреча с Воробьем у меня отнимет?

Напиться, все бросить и забить болт. Легко сказать, но не в моем случае. Мне нельзя давать слабину, ведь если завалят меня – вся пирамида Прайда развалится и мы окончательно лишимся того, чего так сложно добивались годами. Рабочие места, люди, да и память о Фари. Я не могу все упустить, я на это просто не имею права.