Отец решительно направился к двери.

- А если нас там… ну, если что-нибудь произойдет? – мрачно откликнулась Инга.

- Я всегда считала, что детям нельзя смотреть фильмы ужасов, - сказала тетя Оля, - Ты уже взрослая девочка! – неодобрительно поджав губы, она подхватила под руку дядю Игоря, и ступила следом.

Инга потопталась на пороге, глядя как в поджидающую за порогом тьму канули шофер, охранник… и сама кинулась внутрь, совсем как те героини фильмов ужасов, которых она всегда считала самыми большими дурами – догадываются, что дело нечисто, но все равно тащатся за остальными.

Она шагнула под арку, и беспредельная тьма охватила ее со всех сторон. Не было ни света, ни звуков, словно вошедшие впереди люди растворились в ней без остатка. А потом что-то белое пузырем выдулось навстречу Инге, и она ощутила вкрадчивые влажные прикосновения на своих губах, щеках, лбу… Девочка истошно закричала.

* Это собака! (нем.)

* «Мария Селеста» — судно, экипаж которого исчез по невыясненной причине, оставив полностью целое и неповрежденное судно. Опустевший корабль был найден 4 декабря 1872 года в 400 милях от Гибралтара.

*саспенс – в фильмах ужасов художественных прием, означающий нагнетание у зрителя недоброго предчувствия.

* ленивый (нем.)

* Какой ужас! (нем.)

* Донжо́н (фр. donjon) — главная башня в европейских феодальных замках.

В отличие от башен на стенах замка, донжон находится внутри крепостных стен (обычно в самом недоступном и защищённом месте) и обычно не связан с ними — крепость внутри крепости. Наряду с оборонительной функцией, донжоны обычно являлись непосредственным жилищем феодалов. Также в нем часто располагались различные важные помещения замка — оружейные, главный колодец, пищевые склады.

• На дальнем горизонте
• Как сумрачный обман,
• Закатный город и башни
• Плывут в вечерний туман (Генрих Гейне «Возвращение на родину»).

2. Глава 2. Кто-кто в теремочке живет, или Карпатский сквот

- Ну и цо ж там такое? – вдруг откуда-то из сплошного мрака поинтересовался сонный мужской голос.

- Кому дня мало, по ночам шастает? – в женском голосе слышалось бесконечное раздражение.

- То мабуть тетка Христина опять мыша увидела! – весело откликнулся еще кто-то.

- Ниц я не видела! – похоже, возмутилась сама тетка Христина, - Туточки я!

- А тамочки кто орет? Ганна, ты?

- И ничего я не ору! – отозвались в ответ оглушительным, как колокол, женским басом, - Я вообще очень тихо разговариваю!

В глубинах непроницаемого монолита царящей вокруг тьмы вдруг затеплился слабый огонечек. Он опускался откуда-то с вышины, словно шаг за шагом нисходил к неподвижно замершей Инге, приблизился совсем, превращаясь в колеблющийся на сквозняке огонек свечи.

Инга сперва рассмотрела держащуюся свечу морщинистую руку, похожую на высохшую птичью лапку, а потом в мерцающий золотистый ореол света высунулась физиономия бабы-яги! Худые щеки, втянутые внутрь, переходили внизу в острый, длинный, дряблый подбородок, почти соприкасающийся с висящим вниз носом; провалившийся беззубый рот беспрестанно двигался, точно пережевывая что-то; выцветшие, когда-то голубые глаза, холодные, круглые, выпуклые, с очень короткими красными веками, глядели, словно глаза невиданной зловещей птицы.

В груди у старухи что-то заклокотало и заперхало, из ее беззубого, шамкающего рта вырвались странные звуки, похожие на задыхающееся карканье старой вороны:

- Ты гляди, люди… Чужие… И как они здесь очутились, чужие люди? И зачем пришли? – старуха будто разговаривала сама с собой.

- Если зажечь свет, разобраться будет проще, - прозвучал из темноты мальчишеский голос с таким же акцентом, как у Амалии и Гюнтера.