– То есть считаешь, нас могут всех? – удивляется Змей. – Тебе точно голову не напекло?

– Ну а какое ещё объяснение возможно? – отвечаю я ему вопросом на вопрос, заставляя задуматься.

– Можно дальше по дороге проехаться, – предлагает он. – Если и там обрыв, то вариантов просто нет, ты же слышала Дока.

– Командир, фигня какая-то, – подходит к нам Серёжа. Он настолько озадачен, что не пользуется рацией, что уже говорит о многом.

– Что такое? – интересуется наш командир.

– У нас две девочки тяжёлые, – напоминает нам врач группы. – Так вот, их состояние стабилизировалось. Так не бывает.

– То есть сказки получаются… – задумчиво произносит Змей. – Делаем так: Лис берёт терминал и быстро бежит к точке входа…

– Лучше бы вам обоим, – замечаю я. – От меня толку мало, Док нужен здесь, а вы хотя бы до своих дозвонитесь, ну, на случай…

Я не продолжаю, потому что командир всё понимает. Если нас слили, то кроме прямых путей есть и обходные. И вот у Змея как раз друзей должно быть много, так что ему сам бог велел. Ну и инструкции не зря написаны кровью, так что пойдут они вдвоём, а мы с Серёжей тут останемся да подождём сведений со стороны. Есть у меня странное ощущение, что «назад» нам совсем не надо. Так что подождём, посмотрим, а деток подальше пока подержим, потому что кто знает.

Ну и ещё наблюдение показывает, что Лису и Змею происходящее кажется нормой, а Серёженьке как раз нет, а это может означать… Ну, например, всё вокруг иллюзия, тогда старшие наши товарищи, получается, часть этой иллюзии, а мы с Доком нет. И почему так – совершенно неясно, но, думаю, раньше или позже узнаем. Вообще говоря, происходящее напоминает компьютерную игру, а жизнь… она не игра, потому и не верится.

Лис и Змей быстренько собираются и споро убегают, а я присаживаюсь на кстати обнаружившийся пень с ровным срезом. То есть к нему была приложена рука человека, а в округе у нас никого. Серёжа подходит, усаживаясь рядом на траву. По идее, наши рации должны ловить друг друга вплоть до точки входа, так что мерное пощёлкивание пока успокаивает. Док молчит, молчу и я, потому что сказать мне почти что и нечего.

– Насколько я понимаю, – вздыхает он наконец, – тебе тоже окружающее кажется… странным.

– Ещё как… – копирую я его вздох. – И если я права, то Змей с Лисом не вернутся, а ещё, что и нам обратно хода не будет. Игру напоминает.

– Напоминает, Света, – кивает мне Серёжа. – Причём всё ненастоящее, включая детей. Не бывает такой быстрой стабилизации от перевязки и медикаментов с учётом того, что дозирую я их на глазок.

– Значит, Змей и Лис не вернутся, – понимаю я. – Была как-то лекция о фокусных фигурах, воздействуя на которые, можно добиться интересных результатов.

На это он мне ничего не отвечает, только задумывается. А я пытаюсь сообразить, почему вспомнила именно эту, касавшуюся совсем других вещей лекцию. Ведь тогда говорили об агентурке, где подобные методы оправданы, а вот в нашем отношении я просто не вижу мотива. И смотрит на меня Серёжа необычно. Неожиданно становится грустно, но, проанализировав свои ощущения, я понимаю отчего: слишком динамично всё меняется, чёткой задачи нет, да ещё и кино сплошное вокруг. И колонна эта немецкая, как будто специально подогнанная под наши возможности, и дети, моментально успокоившиеся от одного вида «своих», хотя мы для сороковых вообще ни на что не похожи…

В этот самый момент эфир умирает. Вот только что были шорохи, прорывался звук дыхания, щелчки раций уходящих товарищей, а потому вдруг раз – и мёртвый эфир. Я даже Серёжу не слышу, при этом чуть погодя земля вздрагивает, как от мощного взрыва. По-моему, это вполне так намёк. Я поднимаюсь, заходя в шатёр, где спят дети. Серёжа в это время осматривает повязки, и лицо у него такое, как будто нам зарплату вдвое подняли.