Мэл с сожалением посмотрела на диван, на который с бока мужчины скатывались розовые струйки пропитавшего тряпицу раствора. Однако сильнее выжимать ткань было нельзя.

Выждав несколько минут, она убрала этот компресс и приготовила новый.

— Обязательно менять?

В лазарете раненые чаще были без сознания, и это спасало от лишних вопросов. Увы, здесь пришлось объяснять.

— Да, держать не более пяти минут. И каждый раз новая ткань. Вирна вытягивает остатки магии.

Монтегрейн покосился на нее с сомнением.

— Знаете, я всю жизнь изучал магию, но никогда не слышал ничего подобного.

Ничего удивительного.

Мэл равнодушно пожала плечом.

— Вы — боевой маг.

— Был.

— Были, — согласилась она, но извиняться за оговорку не стала.

Когда Амелия сменила третий компресс, некоторое время молчавший мужчина снова привлек к себе ее внимание.

— Откуда вы все это знаете? От бабушки?

Уставшая стоять Мэл опустилась на краешек кресла, выжидая время для следующей смены ткани. Позволила себе грустную улыбку — хотела бы она почерпнуть от бабушки больше знаний, но, к сожалению, та ушла из жизни слишком рано.

— От одного знахаря с юга. Он был главным в лазарете, где я работала во время войны, и многому меня научил.

— Вы?! — Забывшись, Монтегрейн приподнялся, вероятно, чтобы иметь возможность видеть ее лицо.

— Лягте, пожалуйста, — шикнула на него Амелия. Пришлось снова вставать, чтобы поправить компресс. — Я. Что в этом удивительного? Во время войны всем пришлось несладко. — Супруг посмотрел на нее так задумчиво, что она смутилась и снова отошла к креслу. Правда, не села, а облокотилась на спинку. — Надеюсь, вы не думаете, что я хочу вам навредить? — вдруг посетила ее ужасная мысль.

Монтегрейн больше не пытался ни приподняться, ни повернуться, так и лежал с одной рукой за головой и смотрел в потолок.

Хмыкнул.

— Маслом для жарки, молоком и специей? — уточнил он. — Не думаю. Я видел, что вы брали и что сыпали. А если бы меня хотели всего лишь убрать, то нашли бы способ попроще.

Не сказал «если бы вы хотели» — просто «хотели». Значит, прекрасно понимал, что если бы Амелия вознамерилась причинить ему вред, то только по приказу этих «их», кого он не назвал вслух.

— Последняя замена, — вздохнула Мэл, подойдя и снова меняя тряпки. — Сильно жжет?

— Терпимо.

Впрочем, она и не думала, что тот признается. Жечь должно было довольно сильно, учитывая красноту и размер отпечатка.

Не желая стоять над душой, Амелия отошла к столику, сложила все на поднос, чтобы можно было унести за один раз, и, выждав положенные минуты, вернулась назад.

— Вот и все, — объявила, кинув использованный компресс в таз. — Сегодня не принимайте ванну. Завтра не останется и следа. Зуд тоже исчезнет.

Стоило ей отойти, Монтегрейн тут же сел. Ругнулся вполголоса, когда понял, что теперь сидит в луже. Амелия с трудом сдержала смешок. Что поделать? Дивану предстоит серьезная чистка, чтобы отделаться не только от пятен, но и от въедливого запаха специи.

— Я позову кого-нибудь из девочек, чтобы забрали поднос, — сказала она, направляясь к двери.

Рэймер вздохнул, чуть скривившись.

— Лучше Криста, — попросил явно нехотя. — Сам не доползу до постели.

Верно, не в луже же ему теперь лежать.

— Позову, — пообещала Мэл и собралась уйти. — Доброй ночи.

— Постойте. — Она остановилась. — Вон там на стуле мой сюртук. — Амелия сразу же нашла названную вещь взглядом. — В правом кармане. Возьмите.

Она пошла в указанном направлении, опустила руку в карман. Тряпичный мешочек, внутри что-то… хрустящее. Мэл вышла с небольшим предметом на свет — стандартная упаковка лечебных трав, на ней красными чернилами указана дозировка: нарисованы три листика в ряд и стакан с изображением пара над ним — заливать кипятком.