- Ты сказала, что ждала меня, - намекнула, уводя разговор в нужное русло, - что про нечисть в округе знаешь?..

- Уж чего не ведаю, того не ведаю, - пробурчала Веся и поманила меня крючковатым пальцем, - заходи, на пороге не стой - примета дурная.

Я безропотно последовала за бабкой. Мокошницы мало понимали в навях, но других язычников в деревне не было. К тому же, Веся заканчивала академию... пусть и лет сто назад, судя по её виду.

У бабкиных дверей я удивлённо вскинула бровь. Под крючком, на котором болтался старый фонарь, неизвестный художник намалевал мелом страшненькую рожицу.

- А, мальчишки хулиганят, наверное, - отмахнулась Веся, - уже не один дом исчеркали, никак поймать гадёнышей не могут. Местному полицаю жаловались, даже седалище своё не поднял, хряк эдакий!

Крепко, стало быть, жителей хулиганы достали!.. О полицае в деревне ходили легенды. Лет пять назад отставного стража прислали в Пограничную... и больше его никто не видел. На рабочем месте, естественно. За порядком в основном следили местные парни на добровольных началах, да солдаты из ближайшего гарнизона.

- Ты присаживайся, отвара тебе налью горяченького. Околела небось, пока со своей горы добежала! - распорядилась бабка. Дом у неё был совсем маленький - едва кровать со столом помещались. Я упала на видавший виды стул и вздрогнула, когда хлипкие ножки зашатались. Но пронесло.

На столе не было ни чашек, ни плетённой корзиночки с сушками - выходит, гостя чаем не угощали.

- На тебя он похожий, - вдруг выдала бабка, перехватив мой взгляд, - снаружи живой, внутри мёртвый, надежду потерявший. Гордый слишком, чтобы помощь принять. И не забыл, и ошибок не простил. Вот скажи, кого ваша гордость счастливее сделала?..

- Никого, - флегматично согласилась я. Очень флегматично! - От гордости одни потери. Но иногда невозможно иначе. Просто невозможно. Себя потеряешь, если на попятную пойдёшь. Видно, твоему гостю, Весь, это тоже знакомо. Со стороны легко размахивать словами.

- Отчего ж... - потянула она, - я, Алесса, в своё время в столице жила, от клиентов отбоя не знала. Много слышала, много видела. Поэтому и доживаю свой век в Пограничной - сил моих терпеть чужую боль нет. Но ты как появилась, спокойствия мне лишила. Хочу я помочь...

Сжала протянутый отвар в руках и не удержалась, посмотрела в красноватую воду. Днём глаза не горели - спала навья кровь. Чем мне можно помочь?.. Самоубийце, бывшей нечисти, случайно занявшей чужое здоровое тело?.. На меня охоту объявлять надо, как на редкую тварь!

- Не понимаешь ты, девка, - зацокала Веся, будто мысли мои прочитала, - не в навьей крови дело. Ты живая, и захочешь, детей заимеешь - силы в тебе достаточно дурную кровь подавить. Проблема в том, что умерла ты не на верёвке. Умерла ты, когда сердце своё закрыла. И по сей день не оживёшь.

Нет-нет-нет!..

- Давай о нечисти поговорим, - отдёрнула я сердито. Еще прошлое ворошить мне не хватало, в кошмарах просыпаться!

- Ну давай, коли не шутишь, - разочарованно потянула бабка, - только с нечистью не по адресу ты пришла. Что мёртвая погань разошлась - чую, почитай, каждую неделю девки в церкви воют. Но уж прости, источника не ведаю. В воду смотрю, как в омут болотный - туман кругом непроглядный.

- Жаль, - я допила отвар с мятой и пристроила чашку на стол, - если прояснится что-нибудь, отправь посыльного на гору. Не нравится мне этот разгул...

По-хорошему, не стоило откровенно сбегать, но мокошница дёрнула-таки покрытую пылью струну в душе. Хотелось выйти в поле и завыть как последняя нечисть! Увы, жизнь приучила держать эмоции в узде. Настолько приучила, что права Веся - я давно себя живой не чувствовала.