Криво усмехнулась. Вот опять: решил и моего мнения не спросил.

Медленно, по слогам, с легкой толикой злого сарказма повторила:

– Я под наблюдением инквизиции, так что никакого «поможешь»! И вообще, отстань, я хочу побыть одна.

– Смерть от холода, безусловно, самая приятная, но светлейший того не стоит. Идем! – Юргас подтолкнул меня в спину. – По дороге расскажешь, что он сделал.

Сверкнула глазами и, ориентируясь на голос, отпихнула его:

– И не подумаю!

Ясно обозначив свою позицию по всем вопросам сразу, развернулась в сторону улицы Ткачей… но тело вдруг перестало повиноваться.

– Прекрати немедленно! – зашипела я, пыталась побороть чужую магию.

Юргас лишь снисходительно посмеивался.

Убедившись в тщетности своих усилий, изрядно устав и запыхавшись, сдалась:

– Хорошо, я пойду. Но о Линасе – ни полслова!

– Больно он мне нужен! – закатил глаза отец.

Он скинул с себя чары, теперь я видела его и крайне удивилась выбору одежды. Как я уже говорила, Юргас обожал привлекать внимание, был первым модником Колзия. Однако сейчас передо мной стоял мужчина неопределенной внешности, неопределенного же возраста в мешковатой темной одежде. Волосы тоже убрал под треух. Если бы не голос, приняла бы его за крестьянина.

– Куда мы?

Нехорошие предчувствие не подвело:

– В околоток. Проберемся в подвал.

– Зачем?

Задала вопрос, а сама попятилась, благо Юргас перестал издеваться, вернул былую подвижность.

– Оживлять Томаса. Или считаешь справедливым оставить его на том свете?

Между нами повисло тяжелое молчание.

Облизав губы, спросила очевидное:

– Ты хоть сознаешь, чем это грозит?

Юргас лишь фыркнул в ответ. Похоже, он действительно вообразил себя стоящим вне закона, раз собирался заниматься черной некромантией.

– Как же солдаты? Неужели ты думаешь, они позволят?..

– А для этого мне нужна ты. Зайдешь, отвлечешь внимание, зажжешь вот эти свечи, – отец сунул мне паромасляный сверток. – Сама, главное, не нанюхайся, сразу уходи. Видишь, – даже в темноте ощущала обращенный на себя пристальный взгляд, – я даже ключи взять не прошу.

– А если я откажусь? Проблемы мне не нужны.

Поколебавшись, вернула сверток обратно.

– Сочту тебя трусихой, только и всего. – Юргас ожидал подобной реакции, потому как равнодушно убрал свечи обратно за пазуху. – Я планировал управиться сам, так что… Спокойно ночи!

Да какой уж спокойной!

Догнала отца буквально через пару шагов, ухватила за рукав и горячечно шепнула:

– Нет уж, тогда я пойду!

– Из-за трусихи или страха, что меня поймают?

Юргас повернул голову в мою сторону. Осознав, что все еще сжимаю его армяк, разжала пальцы, смущенно отступила.

– Ладно, не отвечай, – проворчал отец, избавив меня от необходимости врать. – И не бойся, как соучастница не пойдешь, просто постоишь на стреме. А теперь, – он быстро огляделся, сгорбился, – будь тише воды и ниже травы! На глаза никому не попадайся, фонари обходи.

Сердце гулко колотилось в груди. Я практически не дышала.

Усиливавшийся ветер обжигал щеки могильным холодом.

Стелясь вдоль стен домов, короткими перебежками минуя опасные участки, не могла поручиться, что Юргас не растворился в ночи. Я быстро потеряла его из виду. Отец шагнул в темноту… и пропал. Умом понимала, он где-то рядом, просто хорошо маскируется, но разгулявшееся воображение рисовало порталы, другие измерения. Окликнуть, позвать боялась, равно как и вернуться, сбежать. Хотеть хотела, даже остановилась, с надеждой оглянулась на окна одной знакомой… и не смогла, шагнула вперед. Юргас обладал магнетической властью, полностью подчинил себе.