Судя по особому, саркастическому молчанию, Юргас полагал, помогать ему отныне я стану всю жизнь.

Белбог, и во что я опять вляпалась?! Впрочем, поздно стенать. Сказала «а», говори «б», то есть лезь в подвал.

С замком отец управился быстро, засунул в него отмычку и вытащил душку.

– Прошу!

Посторонившись, он галантным жестом предложил войти первой. Только вот входить совсем не хотелось.

Из подвала несло затхлостью и сыростью. А еще – чем-то тухлым. Опустив взгляд, чудом не завизжала, до крови прокусила губу.

– Подумаешь: труп!

Юргас равнодушно перешагнул через окоченевшего Томаса и поторопил:

– Приводи свои чувства в порядок, у нас от силы два часа.

Сглотнув, кивнула и заставила себя войти. Главное, не смотреть, не смотреть… Только вот пустые остекленевшие глаза Томаса преследовали меня повсюду, куда не встану, везде они!

– Не смогу! – преодолев рвотный спазм, честно призналась я.

– Сможешь, – категорично возразил Юргас и попенял прошлым: – Не стоило меня кусать, раз мертвецов боишься! Куда мне теперь с царапиной?

– Не, не такая она и большая…

– Для заражения крови хватит.

Пока я боролась со страхами, он успел расставить по углам и зажечь свечи, самые обычные, без трав.

Едва не подавившись вязкой слюной, прижалась спиной к прохладной стене. Меня мутило. Голова кружилась, в нос упорно лез чуть сладковатый, гнилостный запах.

Как же я согласилась, зачем, почему?

– Аля, он тебя за ногу не схватит. Бревно бревном. Вот, смотри!

Юргас без всякого уважения несильно пнул покойного. Я смутно видела его лицо – к счастью, а то бы… Хватало неестественно бледных пальцев, покоившихся на животе. Смотрела на них и понимала: еще немного – и сползу вниз по стеночке.

– Ты еще не аристократка, нечего в обмороки падать!

Ай! Отец привел в чувство очередной пощечиной. Тяжелая у него рука – щека горела.

– Помоги мне его оттащить.

Благоразумно воздержавшись от вопроса «Зачем?», ухватила Томаса за ноги и, старательно избегая взгляда покойника, вместе с отцом перенесла его в центр подвала.

– Чернобогово семя! – вполголоса выругался отец.

Судя по тому, что он пристально изучал прокушенную мной ладонь, дело в ней.

– Давай заговорю?

Нерешительно приблизилась к Юргасу. Очень уж не хотелось творить под его началом разные некромантские штучки!

– На! – Он протянул ладонь и с нескрываемым удовольствием добавил: – Помогать все равно придется.

Руки мои дрожали. Не с первой попытки сумела сосредоточиться. Аккуратно коснувшись подушечкой пальца небольшой рваной раны, – вот уж не думала, что способна так укусить! – потянулась к силе земли. Ее тут довольно, пол как раз земляной. Хорошо бы еще кашицу из подорожника и крапивы… Или позвать Гражину, заговоры – ее стихия.

Вздохнула и принялась за дело. Правой рукой держала расслабленную ладонь отца, левой водила над раной и быстрым шепотом повторяла:

– Перетеки, река, из меня в Юргаса. Воды в ней – глазом не окинуть. Силы – всем миром не одолеть. Течет река, разливается, рану заживляет, рану зашивает. Кожа, срастись, невидимой ниткой скрепитесь края. Кровь, вернись откуда пришла. Хворь да гниль – брысь Чернобогу под крыло! Слово мое крепко, слово мое сильно, как скажу, так и сделается.

В голове зашумело, виски заломило – подействовал заговор. И верно, кровь действительно ушла, впиталась, от раны осталась небольшая царапина, и та сжалась до едва заметной темно-розовой линии.

– Неплохо! – сдержанно похвалил отец. Вытянув руку, он изучал плоды моих трудов. – Могла бы лучше, но для ведьмы сойдет. А теперь слушай и запоминай!