Всю ночь, как сумасшедший, Зарецкий утолял мои желания, копившиеся в моей груди так долго, что я была готова задушить объект своей привязанности до бессознательного состояния, удовлетворившись полностью только к утру.

Медленно потянувшись, открыла глаза, убеждаясь в отсутствии Вити.

Хаотично разбросанные лепестки роз, в большинстве своём теперь покоящиеся на полу, вызвали сожаление. Было очень жалко алую прелесть, отработавшую свою цель в полной мере, теперь же постепенно увядающую.

Осторожно поднявшись с постели, заглянула в ванную комнату.

Она была свободна.

Приведя себя в порядок, чтобы не терять времени, вышла обратно, как только услышала звук хлопнувшей двери.

Я даже не успела испытать неловкость от того, что мы вытворяли вчера, как стритрейсер резким движением опрокинул меня обратно на кровать, тут же подминая под себя

– Лера… – руки Зарецкого заскользили вдоль тела, казалось бы, совсем недавно насытившегося ласками любимого мужчины, снова вызвали толпу мурашек на коже. – Я не могу тобой насытиться… ночь – это слишком мало…

Разглядывая тоскливые глаза Виктора, подавила в себе неприятное послевкусие, возникшее после его слов.

Натянув улыбку, провела пальцами по бровям любимого, медленно спускаясь по скулам к губам.

– Я люблю тебя…

Моё признание, вместо должных гордости и восторга, будто физическую боль мужчине доставило.

Черты лица Зарецкого на мгновение исказились, но потом разгладились.

– Я знаю.

– Что происходит?

– Твоя подружка каким-то образом узнала, что мы в этом отеле. Через полчаса будут всем скопом здесь! Буквально из рук у меня хочет тебя выхватить. Белобрысая стерва!

– Не говори так о Вике. Она очень хорошая. Правда, поначалу, Ташкевич мне тоже не нравилась. Даже жутко выбешивала.

– Не желаю о ней даже слышать! – В глазах Зарецкого отразилась ярость. – Упускать последнюю возможность, побыть наедине с тобой, теряя на болтовню?! Ну, уж нет!

– Почему…

«… последнюю?» – так и не смогла спросить, получая головокружительный поцелуй, разбивающий вдребезги способность думать о чём-то, кроме волшебных прикосновений, поцелуев и ласк любимого.

Я чувствовала себя, как зависимая наркоманка, дорвавшаяся до долгожданного освобождения после пятилетней ломки. Казалось, вытравить Зарецкого из души так же нереально, как эту душу отпустить в другой мир, при этом продолжая оставаться жить по-прежнему в своём родном.

Моя любовь, многолетняя, давно осознанная, ликовала сейчас, получая то, к чему все эти годы стремилась, к тому, в чём ей постоянно отказывали.

Медленные и томные движения доводили до судорожных хрипов, заставляя меня выгибаться навстречу толчкам зеленоглазого Виктора, дышащего через раз, пытающегося удержать приближение собственной разрядки, желая продлить момент моего удовольствия до максимума.

Когда мой вскрик отразился от стен номера-люкс, движения Зарецкого потеряли всю нежность, набирая темп. Член любителя гонок вбивался в меня до основания, превращая мои стоны в дикий визг.

Широко распахнув глаза, испуганно посмотрела на, наконец, счастливое лицо мужчины, чему-то предвкушающе улыбнувшегося, словно в ожидании чего-то.

Киска горела так, будто не мужской член пронзал её, а молнии, ударяя разрядами в те точки, о существовании которых даже не догадывалась.

Я уже начинала задыхаться от восторга, когда одна рука Вити обхватила меня за шею, нежно сдавливая, а вторая оперлась о постель, в попытке не раздавить меня своим сильным телом, которое стало двигаться не вперёд-назад, а вправо-лево.

У меня, наверное, из глаз искры посыпались, потому что, когда оргазм настиг меня второй раз, не позволяя расслабиться, мощность его оказалась настолько оглушающей, что в голове стало сильно звенеть, напрочь убирая звуки окружающего пространства. Я даже крика своего не слышала.