Влажность между ног стала запредельной. Первое, что я услышала, постепенно приходя в себя – это хлюпающий звук киски, поступающие движения в которую не прекращались ни на минуту, изводя бедную девочку до хардкорного экстрима.

Испытать сквирт в трезвом уме – это что-то.

Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, оставшись лежать, словно труп, пока Зарецкий не вышел из меня, портя простыню несчастного отеля окончательно, кончая у меня между ног, при этом с маниакальным удовольствием наблюдая, как сперма стекает по внутренней стороне моих бёдер, присоединяясь к большому мокрому пятну – уликам моего оргазма.

– Нас больше никогда не пустят в этот отель. – Вынеся вердикт, прикрыла глаза, широко улыбнувшись, слушая громкий смех Зарецкого, который упал на простыню рядом со мной, тут же притягивая меня к себе, окуная в запах ароматного цитруса.

– Это точно. Ты всегда утром такая горячая… сколько я не пытался ночью довести тебя до сквирта – это можно сделать только утром!

– Завязываю пить! Просто чудовищно, что я не помню эти потрясающие ощущения! Ты – бессовестный!

Руки мужчины напряглись.

– Да… пить вообще вредно, принцесса. Разве ты не слышала об этом?

«С рельс сойти не получилось!» – задрав голову вверх, посмотрела в грустные глаза любимого, начиная злиться его состоянию. – «Достал! То смеётся, то ведёт себя, как будто у него умер кто-то! Трудно сказать, что за фигня с ним происходит?!»

– Витя…

– Да, ты права! Пора вставать, через десять минут твоя бестия ворвётся в замок дракона за драгоценной принцессой!

Словно почувствовав, что я собираюсь «прижать к стенке» его постоянную недосказанность, Зарецкий резко поднялся с постели, утаскивая меня в душ, для очередного принятия душа, отличающегося от первого отсутствием качественного секса.

Медленные поцелуи, нежные поглаживания не давали мне опомниться, пока зеленоглазый шатен не отстранился, внимательно разглядывая улыбку на моих губах, линию скул, выражение глаз, осторожно проводя по намокшим волосам.

Моя рука, лежащая на груди любимого, кончиками пальцев чувствовала быстрые удары сердца Вити, пуская в душу закрадывающуюся панику.

– Я люблю тебя, моя принцесса!

Признание, вырвавшееся у Зарецкого, выбило из меня дух. Я перестала дышать, наблюдая за болезненной улыбкой стритрейсера. Простые пять слов, словно разорвали его внутренности на части, наконец, находя выход.

– Я тоже в курсе, Зарецкий!

Довольная, что вернула долг, я выскользнула из душа, быстро вытираясь и обматываясь полотенцем. – Телефон мой верни.

– На тумбочке… я сейчас… платье в шкафу.

Не дожидаясь, когда «братец–реальный_кролик» выйдет из душа, довольная собой и всем миром, побежала переодеваться, подпевая незатейливую песенку на ходу, чуть ли не подпрыгивая на носочках.

В шкафу висело только одно платье.

Красное, в пол, с длиннущим разрезом, почти до середины бедра, с глубоким вырезом, оно настолько восхитило меня, что стояла возле открытой створки двери, пока Зарецкий не вышел из ванной.

– Не нравится?

– Да ты что?! Я… я такой красоты не видела никогда! Блин, не успею волосы привести в порядок…

– Успеешь, – усмехнулся Витя, качая головой от охватившей меня робости. Протянув руку к вешалке, мужчина снял красоту, протягивая мне прямо в руки. – Беги. Я их задержу!

– Очень смешно!

– Не кисни, принцесса. Я серьёзно. Наводи красоту, я буду ждать тебя внизу, когда Ящеровы и твоя Ташкевич придут, будут, как миленькие, ждать вместе со мной!

– Спасибо! – Восторженно пискнув, чмокнула Витю в щёку, осторожно взяв платье и телефон, тут же бросаясь обратно, в сторону комнаты, где имелся заветный фен.