Когда мы подходим к карете, граф оглядывается на оборотней. Он явно не хочет, чтобы нас подслушали. Сейчас мы достаточно далеко, как что я жду, что он начнёт отчитывать меня, но вместо этого отец шепчет:

— Виктория, то что сказал оборотень — правда? Ты виделась с культистами?

— Да, так вышло.

Граф, не сдерживаясь, выругивается, ударяя кулаком по кабине кареты.

— Оборотень знает? — спрашивает он.

— Что? — не понимаю я.

— Про твою дрянную мать! Это проклятую полукровку! Он спрашивал про неё? Догадывается, кто она? — с нажимом спрашивает граф, а я вдруг понимаю, что понятия не имею, какой должен быть ответ. Книга повествовала об Элизе, а про злодейку там было не так уж много.

— Н-нет… — бормочу я.

13. Глава 12

Схватив меня за плечо, Граф наклоняется к самому моему лицу, и на секунду мне кажется, что я вижу в его выцветших глазах искру безумия.

— Виктория, ты же понимаешь, что случится, если правда про твою мать выйдет наружу? Мы пропадём! Только за одно молчание нас лишат титула, если не жизни. Твоя мать, она же… Она...

— Она… — повторяю я сухими как опаленная деревяшка губами. Внутри всё сжимается от дурного предчувствия. Внезапно я вспоминаю жуткое ночное видение, слишком реальное, чтобы быть сном.

Граф опасливо оглядывается, но нас некому подслушивать. Отсюда даже острый слух оборотня не сможет уловить суть беседы.

— Если она или кто-то из их шайки снова придёт к тебе, делай, что они говорят. Не перечь! Оборотням ни слова! И магия… какого демона ты попросила учителя?!

— Хочу научиться...

— Ну, конечно! Решила меня позлить?! Ты же без пакостей и дня прожить не можешь! Хочешь, чтобы всё случилось как в прошлый раз?!

— А что случилось? — шепчу я. В голове сумбур, лицо холодеет. Я мысленно листаю страницы книги, но не нахожу ни одной подсказки.

— Небо! Не дочь, а сплошная головная боль! Просто забудь про магию, поняла?

— По почему?

— Не притворяйся дурой! — рявкает граф, его сухое лицо искажает злость. — Ты хочешь нас погубить?! Это не обсуждается! И ещё… если что интересное тут увидишь или услышишь, передавай мне. Через письма. А лучше через Деккарда.

— Услышу... что?

— Информацию, — раздражённо машет рукой отец, — про культистов, конечно. Или личное про принца блохастых… Про их внутренние распри, — он неприязненно косится на тренирующихся солдат. — Ходят голые по пояс, точно деревенский сброд, тьфу! Ты же умеешь совать нос, куда не надо... Так послужи во благо семьи. Если нароешь чего на Алана — это будет очень кстати. Козырь нам не помешает. И постарайся уж держать себя в руках, не позорь меня. Если узнаю, что вешаешься на шею кому-нибудь из оборотней, опробуешь плетей! Из дома не выпущу следующие пять лет, поняла?! Будет ещё этот молокосос учить меня, как детей воспитывать.

Граф ещё что-то говорит в таком же духе, а я стою с чувство, будто на меня выливают помои, но вместо страха, в груди растёт и крепнет злость. Вот кто виноват в несчастной судьбе Виктории. Не Алан, не Элиза… а её нерадивый отец! Неспособный подарить дочери даже каплю любви!

— Знаешь, папа… — перебиваю я его, — может, тебе стоило бы этого “молокососа” послушать? Может, тогда твоя дочь выросла бы совсем другим человеком!? И прожила бы спокойную счастливую жизнь!

— Что ты сказала? — недоумённо переспрашивает граф. — Вот ведь стервозная девка! Как говоришь с отцом?!

Я присаживаюсь в реверансе:

— Спасибо, что приехал. Я подумаю над твоими словами, папа… И сделаю так, как посчитаю нужным.

Графа буквально трясёт, он стискивает пальцы в кулаки, явно желая пустить их в дело! Но его пыл охлаждает тот факт, что мы у резиденции Алана.