Выражение лица у Алана непробиваемое как стена, он пропускает мои слова мимо ушей. "Да, граф явно не претендует на премию “отец года”, но он хотя бы не собирается вспороть мне живот!" — с нарастающим волнением думаю я.

Принц кивает одному из своих солдат, тот достаёт из-за пазухи свёрнутый в трубку пергамент и передаёт Саблфорду.

— Это приказ вашего короля о моих полномочиях в Лимерии. Как видите, они довольно широкие, особенно если дело касается расследования преступлений культа Сумрака.

— Но причём тут моя дочь?! — возмущённо спрашивает граф, развернув пергамент и наскоро пробежавшись по нему глазами.

— Виктория столкнулась на фестивале с приспешниками культа. Есть все основания полагать, что в будущем чернокнижники попытаются похитить вашу дочь. Именно поэтому она останется здесь. Под защитой этих стен. Под моей юрисдикцией.

Новость о том, что меня могут похитить чернокнижники нисколько графа не смущает и не пугает. Возможно, он думает, что это лишь предлог? Или ему вовсе плевать на судьбу Виктории, а печётся он лишь о том, чтобы моё недостойное поведение не запятнало его фамилию.

Поджав губы, отец передаёт пергамент обратно солдату и смотрит на меня таким взглядом, словно я пала ниже портовой девки.

— Она молодая невинная девушка... — с нажимом говорит он. — Что о ней подумаю другие аристократы?

— Насколько понимаю, Виктория совершеннолетняя, значит, способна нести ответственность за свои поступки и решения.

— Вы не понимаете, какая она, — произносит Саблфорд с горечью.

— Ничего плохого не случится, уверяю вас. Если нужно, отправьте сюда горничную, и вам тоже никто не запрещает навещать дочь. К тому же Виктория будет проводить время в обществе другой девушки.

"Он имеет в виду Элизу?” — догадываюсь я.

— Если ваша дочь проходит какое-то обучение, — продолжает Алан, — то поверьте, здесь найдутся лучшие учителя. Или отправляйте своих.

— Мне нужен учитель магии, — вставляю я, решив, что раз выбора нет, то надо пользоваться ситуацией.

— Будет, — кивает принц.

Граф смотрит на меня долгим взглядом. Говорит:

— На днях должна состояться встреча с будущим женихом Виктории. Ей нужно будет уехать в поместье.

— Пусть приезжает сюда, — отрезает Алан.

— Какая-то бессмыслица... — не выдерживает Саблфорд. — Мы и сами можем обеспечить Виктории безопасность!

— Вы называете моё решение “бессмыслицей”? — с угрозой переспрашивает принц.

— Нет, я просто… — граф оглядывается на солдат. Те обступили нас по дуге и явно готовы по первому слову Алана перегрызть глотку кому угодно. — Хорошо… Хорошо! Но запомните, аристократия Лимерии ничего не забывает. А вы сейчас переходите границу дозволенного!

— Как скажете, — усмехается принц.

— Мне хотя бы будет позволено перед отъездом поговорить с собственным ребёнком наедине? Или и это теперь под запретом?

— Говорите сколько угодно. Только держите себя в руках, Рональд Саблфорд, — отвечает принц и подаёт знак солдатам, чтобы те возвращались к тренировкам.

— Пойдём к карете, — бросает мне отец.

“Бедная Виктория, неужели отец поднимал на неё руку”, — думаю я, пока иду за графом Саблфордом. Щеку уже почти не жжёт, о произошедшем напоминают лишь долгие взгляды, которыми нас провожают.

Я вдруг вспоминаю, что ведь в книге злодейка довольно странно вела себя при отце. Заносчиво, но при этом пугливо. Она грубила ему с таким видом, точно в омут с головой ныряла, и будь что будет. Какой бы выросла я, будь на её месте? Вероятно, ходячей тенью без права голоса, а Виктория… Виктория боролась. Да, как злодейка, но всё же не опускала рук.