Сжимаю пачку в кулаке. Открываю окно и швыряю её на проезжую часть. Он прав. И я ему сейчас очень благодарен за то, что снова рядом. Не трахает мне мозг, а просто ставит его на место. И появляется дикое желание с ним объясниться насчёт моей истории со Светкой.

Как сказать-то правильно?

Это ведь тоже слабость, как и никотин. Вспоминаю, выискивая в своём лексиконе не такие прямолинейные и убийственные слова.

Бля, стыдно-то как!

Провожу ладонью по ушибленному затылку и стреляю взглядом в лобовое, потом снова перевожу на отца.

— Пап, — зову его. Поворачивает ко мне голову, удобнее перехватывая руль. — Тут такое дело…

У него телефон звонит. Это по работе.

— Извини, Миш. Надо ответить, — снимает трубку с подставки. — Подержи мысль две минуты, и я тебя выслушаю.

18. Глава 18

Миша

Может оно и к лучшему. Такие новости в движении запросто могут привести нас к ДТП. Откидываю спинку сиденья в полулежачее. Закрываю глаза. Меня накачали обезболивающим, но тело всё равно ноет. Больше внутри, будто битой что-то мне растрясли в кашу. Скрестив руки на груди, засовываю ладони под мышки и стараюсь удержать себя в моменте, где я готов рассказать отцу о своём невъебенном косяке.

В машине тепло, и меня вырубает.

— Миш, — отец аккуратно толкает в плечо.

Сонно моргаю, глядя на светящиеся окна нашего дома. Со стоном поворачиваюсь к родителю.

— Ты поговорить хотел, — напоминает он. — Передумал?

— Нет. Но тебе не понравится.

— То, что произошло сегодня, мне совсем не понравилось. Есть что-то хуже?

Отец садится вполоборота, облокотившись предплечьем на руль. Напряжённый, уставший и всё ещё злой на меня на самом деле за то, что не отступаю и не отказываюсь от Аиши.

— Есть.

Лучше сейчас я сделаю это сам, чем потом переклинит Светку, и наша с ней история всплывет в самый неподходящий момент.

— Я … — смотрю в глаза отцу. — С женой твоей спал.

В тусклом свете салона у него расширяются зрачки и глаза становятся гораздо темнее. Он встряхивает головой, сжимает пальцы в кулак до хруста. Прокашливается, расправляет плечи, принимая более агрессивную позу. Молчит.

— Это было примерно месяца через три-три с половиной после вашей свадьбы. У тебя тогда завал серьёзный случился. А мы с пацанами нажрались. Я домой приехал. Ну и … Всё случилось. Потом ещё пару раз с ней сталкивались в кровати. И всё.

Опускаю очень много деталей про то, что Светка сама ко мне в штаны залазила, про то, что ночью в комнату приходила и будила минетом, и про недавний душ тоже молчу. Она дура. С меня это вины никак не снимает. Не валить же на бабу.

— Прости, я мудак.

— Охренеть, — хрипло выдыхает отец, разворачиваясь лицом к лобовому.

Кладёт руки на руль и ложится на них лбом. Ударяется несколько раз в тыльную сторону ладоней и застывает.

— Тебе ж семнадцать было тогда. Первая? — совсем невесело усмехается он.

— Практически. Прости…

— Домой иди, — тихо требует он.

— Я могу на квартиру уехать.

— Домой иди, я сказал! Вернусь, чтобы здесь был! Уедет он! — лупит ладонью по рулю и жёстко сжимает его пальцами.

— Извини, — повторяю ещё раз.

Выталкиваю своё побитое тело из отцовской машины и закрываю дверь. Еле успеваю отскочить. Он резко стартует с места и вылетает в открытые ворота. Покачиваясь, стою еще пару минут, пялюсь в подсвеченный уличными фонарями проём.

Это всё? Отца у меня больше нет? Не простит ведь. Я же понимал. Я бы не простил.

Решаю побыть хоть немного послушным сыном напоследок. Иду в дом. Поднимаюсь к себе. Запираюсь. Стягиваю футболку и смотрю в зеркало на красно-синюю полоску под рёбрами. Реально, чудом остался без разрывов и переломов.