Смена блюд – одна и вторая – а в груди натянутая тетива. На Дамира боюсь поднять глаза, да и он меня не замечает.

В тишине мы возвращаемся домой, в тишине проходим в спальню. Принимаю душ, ложусь в пустую кровать и жду возвращения Дамира. Он не приходит, застряв, скорее всего, в кабинете. Усталость берёт своё, и я, так и не дождавшись, проваливаюсь в сон. Сквозь тяжёлую марь неспокойного сна чувствую не менее тяжёлый взгляд. Открываю глаза. Так и есть. Дамир сидит рядом и внимательно смотрит на меня.

- Что она тебе сказала? – тишину прорезает его хриплый голос.

- Кто? – шепчу пересохшими губами.

- Виктория, - поясняет он, добавляя к хрипу жёсткости.

13. Глава 13

Вероника

Не понимаю, что хочет от меня в данный момент Мир. При чём здесь Виктория и наш разговор? Что такого она должна была мне сказать, раз Дамир сверлит меня злым взглядом посреди ночи?

- Ничего. Просто поздоровалась, - утоляю его любопытство, а у самой распускается в голове множество вопросов.

- Кто она? – выстреливаю самый главный.

- Никто. Виктория должна была работать в борделе, - с задержкой отвечает он.

- У тебя с ней что-то было? – озвучиваю следующий, пытаясь сложить в уме головоломку.

Мир молчит, сводит брови, в его взгляде присутствует злость, и от этого в груди неприятно печёт. Мне бы отвести глаза, перестать настаивать и раздражать Дамира, но я надламываю свой страх и продолжаю вглядываться в его черноту.

- Я трахал её, пока не появилась ты.

Жестокие слова, и если бы не темнота, подсвеченная лунными бликами из окна, он смог бы увидеть, как я напряглась. В груди печёт всё сильнее, и я пытаюсь сама себе ответить на следующий вопрос. Была ли Виктория заменой меня, пока моя жизнь крутилась в Москве, или в какой-то момент заменой стала я? Наша схожесть, реакция Дамира на неё, его холодность по отношению ко мне. Пазлы один за другим встают в картинку, и она совсем не в мою пользу. Сколько ещё он будет трахать меня, пока на горизонте не появится очередная Виктория?

Мир раздевается и забирается в кровать, считая наш разговор оконченным, притягивает к себе и через пару минут засыпает, обдавая меня храпом и выхлопом от спиртного. От обиды его рука кажется тяжелее, тело горячее, а от запаха накатывает тошнота. Пытаюсь выбраться и отодвинуться подальше, но все попытки кончаются ничем. Сложно сдвинуть гору, или вылезти из-под завала. С трудом на рассвете проваливаюсь в сон то ли от измотанности, то ли сшибает алкогольными парами, а позднее утро начинается с головной боли.

Так меня не плющило ещё никогда. Перед глазами чёрные мошки, по вискам не прекращая долбит дятел, при попытке моргнуть собирается вязкая слюна, и липкий пот покрывает испариной лоб. Мир наглаживает живот, лезет к груди, тыкается сзади членом, а я понимаю, что вот сейчас ответить на его притязания не могу. Сжимаюсь в комок, подтягиваю ноги и всем видом показываю, что не хочу.

- Что-то случилось, Вероника?

Его голос осип от неполного отрезвления, и руки по инерции продолжают движение вверх. Сглатываю боль, останавливаю его.

- Мне плохо, - не узнаю свой голос. Он не менее осипший, принадлежит явно не мне. – Очень болит голова.

Мир отдирает свои руки, сползает на край кровати, садится и трёт лицо, стараясь быстрее прийти в себя. Громкий выдох, непонятные звуки, зажатые ладонью.

- Ща всё будет. Подожди чуть-чуть.

Он встаёт и тяжело идёт в ванну, кряхтя, скорее всего, от головной боли. Мне бы пожалеть его после такого количества выпитого, но себя намного жальче, поэтому продолжаю лежать. Через десять минут Дамир выходит с полотенцем на бёдрах и выглядит достаточно свежо. Только глубокая складка, залёгшая на лбу, показывает, что ему тоже плохо.