- Где я? – бросаю вопрос в его спину.

- У меня, - останавливается, но при этом стоит спиной.

- Зачем? – неприятно сосёт в желудке от его ответа.

- Твой брат попросил помощи, взамен отдал тебя мне. Теперь ты будешь жить здесь, со мной.

Каждое слово, произнесённое жёстко, врезается в меня, как нож, вспарывая плоть и вытаскивая страхи, тщательно захороненные под толщей последних двух лет. Память снова подкидывает эпизоды далёкого дня и то, с какой жестокостью он обращался со своей девушкой.

- Ты лжёшь, - шиплю, с обидой прожигая его спину. – Макс не мог так со мной поступить.

- У него не было выбора. И у тебя его нет. Смирись. Ты уже потеряла родителей. От тебя зависит жизнь твоего брата.

Хлопок двери бьёт по ушам, вибрируя и оглушая. Остаюсь одна и перевариваю скупую информацию. Медленно, но начинает доходить смысл его слов. В один момент я потеряла родителей, стала разменной монетой, превратилась в безвольную собственность. Ещё вчера у меня был брат, поддерживающий во всём, а сегодня я осталась одна в логове жестокого зверя.

Бежать. Но куда? Как я смогу выжить, скрываясь без средств к существованию? Как я могу допустить проблемы для Макса?

7. Глава 7

Дамир

Семь лет, сука! Семь долбанных лет я схожу с ума по этой девчонке! Годами чувствовал себя педофилом, поправляя в штанах колом стоящий член от одного взгляда на худое, угловатое тело подростка. Тёмные волосы в вечном беспорядке, сбитые коленки и локти, выпирающие рёбра и мослы. Всё это отошло на второй план, стоило заглянуть в её глаза. Большие, цвета молочного шоколада с золотистыми лучиками, окружающими зрачки, и это чудо в обрамлении длиннющих ресниц.

Ей тринадцать, мне двадцать один. Она ребёнок, лазающий по деревьям, а я мужик, пришедший из армии и желающий трахать всё подряд. Поначалу испугался своей болезни. Разве может здоровый мужик дрочить, представляя плоскогрудого ребёнка? Запивал стояк бухлом, драл баб, вымещая злость и получая только физическое удовлетворение. Пропорционально моральному неудовлетворению росла ненависть к готовым на всё блядям.

Благодаря своей злости и ненависти я нахожусь именно там, где сейчас. Сначала возил шлюх по клиентам, потом выбивал долги, собирал дань и мотался на разборки. Авторитет рос, штат шестёрок увеличивался. Через два года имя Мир вызывало обратный эффект. Меня боялись, опускали глаза, старались не доводить до личного контакта. С такой известностью был потерян шанс общаться с Вероникой. К тому времени её формы округлились. Небольшая, но упругая грудка забавно оттопыривала футболку, на попке наросло мясо, делая заметнее разницу между бёдрами и талией. Мой утёнок превращался в лебедя, а меня лишили возможности быть рядом.

С этого дня начался мой рост наверх. Правая рука босса, одним движением казнящая и милующая. Более серьёзные дела, более элитные шлюхи, и ещё больше повёрнутости на Веронике. Она стала моим допингом, моим наркотиком, за которым я продолжал следить исподтишка. Лебёдушка расцветала, хорошела каждый день, оформляясь в сногсшибательную девушку. Только мой образ жизни исключал чистоту. Держался в стороне, отталкивая от себя развратными действиями и жестокостью. Знал. Всегда знал, что она запала на меня, поэтому с удвоенной силой огораживал от своей грязи.

Один раз не удержался, когда узнал, что она уезжает в Москву. Сделал всё, чтобы попасть в поход, организованный бывшим другом. Хотел в последний раз насмотреться, надышаться общим воздухом, погреться в её тепле. Посмотрел. Подышал. Не смог взять себя в руки, увидев обнажённой на краю реки. Высоко стоящая грудь с тёмными вершинками, съёжившимися от утренней прохлады, впалый живот с проступающим косыми мышцами, округлые бёдра и упругая попка, спрятанная в простые трусики, и огромные глаза на пол-лица, в которых отражался весь мир. Мой мир, который вот-вот должен был развалиться.