В последнюю неделю по утрам нам выдавали флакончики с лёгким возбуждающим средством. Среди девчонок зелье имело успех, но мне самой было страшновато дурманить голову, поэтому один раз попробовала это сомнительное удовольствие, сделала выводы и больше не пила.

– Так дают же! – вытаращила глаза дурёха.

– Дают, чтобы такие, как Томка, хоть чуток разогрелись, – с досадой пояснила я наивной девушке, – а у тебя отнимать надо, а то вместо робкой лилии парень получит медузу.

Данка задумалась, но принятая недавно доза оказалась слишком велика, и пальчики подруги с силой провели вниз по животу:

– Думаешь, парень? Мне нравятся и мужчины постарше, они такие знающие.

– Эк тебя расплющило, пошли-ка к лекарю, тебе бы успокоительное принять, – я всерьёз забеспокоилась, встала и потянула подругу.

– Я и твою дозу выпила, – призналась она, обнимая меня за талию и прижимаясь чересчур крепко. – Ты всё равно не пьёшь, а зря.

– Руку убери, – прошипела я, перехватывая локоть разошедшейся Данки.

В медпункте нас встретил недовольный лекарь:

– Уже третья за сегодня, вы что – читать не умеете? Каждая же подписывалась под инструкцией безопасности! Оставляйте свою подругу.

– Какой милый, – жарко изогнулась Данка, а я поторопилась за дверь. Не хватало ещё и здесь практику наблюдать.

Томка-ябеда вернулась в дортуар с мокрыми волосами и полыхающими щеками, уткнувшись взглядом в пол. Легла на кровать и отвернулась к стеночке. Пожалеть паршивку? Как же, счас!

Я плюхнулась на её кровать и, чтоб уж точно привлечь внимание, костяшками кулака постучала по лопатке.

– Чем это ты занимаешься? – издевательски спародировала Томкин вопрос.

– Что надо? – вызверилась наша вечно правильная девочка, развернувшись и толкнув меня своим острым локтем.

– Ты почему не пьёшь распаляющее средство? – хмуро спросила я.

– Какое твоё дело? Ты... ты... жаба! – выпалила эта тощая дохлятина.

Девчонки, привлеченные перспективой скандала, подтянулись поближе.

– Такой активный язычок, когда слишком много болтает, – с насмешкой протянула я, – скоро муженёк оценит его в деле.

Девушка беспомощно пыхтела, прижатая к постели моей рукой.

– Девчонки, у кого осталась заначка, я с утра у троих видела, – не оборачиваясь, попросила я. И действительно мне сразу подали небольшой пузырёк, вмещающий ровно три глотка.

– Сейчас ты выпьешь до дна, а потом мы с тобой будем разговаривать, поняла? И не надейся разлить, осталось ещё два флакона, и девочки очень рассердятся, если сегодня ночью останутся без волнительных снов.

Я поднесла пузырёк к губам нашей ледышки, и она покорно присосалась к содержимому.

– Вот и умница!

Она уставилась на меня ненавидящими глазами. Я оглянулась на остальных девчонок и весело продолжила:

– А теперь на правах старосты нашего цветника я скажу. Девушки! Позади пять лет учёбы и присяга! Через два дня нас ждут храбрые офицеры и важные люди для всей Полийской империи, а для них, в свою очередь, самым дорогим, важным, нужным в этой жизни станем мы! Понимаете? Именно мы будем той крепкой сетью, которая поддерживает империю! Именно нам будут доверять чувства и тайны самые значительные люди. Может, завтра кто-то из нас станет личностью века! Поэтому прошу вас, девочки, оставим в прошлом обиды и ссоры, нас ждёт блестящее будущее, а в наших силах сделать его ещё более великим, если мы будем поддерживать друг друга.

Девчонки раскраснелись, вдохновились.

– Раз мы теперь все такие дружные, – по-прежнему возмущённым голоском возникла Тома, – зачем ты в меня влила эту гадость?

– Затем, что надо! – отрезала я.