И не дошла. За руку, за тарелку буквально, была притянута к нему, так и не сдвинувшемуся с места. Я не сильно-то и сопротивлялась, уступив, позволив забрать у себя несчастную посудину и поставить на стол. А потом он медленно, словно давая мне возможность взять свои слова обратно, поднял мою руку и, глядя в глаза, облизал мой палец. Гладким, влажным, горячим языком скользнул по подушечке. Потом второй... еще медленнее...

Внутри меня что-то дрожало и плавилось. Что-то горело и неслось вскачь. Неужели это сердце выкидывает такие фортеля? Неужели это я сейчас протискиваюсь между его ног? Вжимаюсь в него, обхватывая обеими руками, не замечая боли в загипсованной правой? Неужели я, сдавленно застонав, приникаю к Сашиным губам так, будто умру, если не поцелую?

И вчерашнее безумие повторяется снова. Он целует вовсе не ласково, а именно так, как хочу я - сильно, до боли прикусывает мои губы, бьется зубами о мои зубы, стонет вслед за мною то ли от боли, то ли от нереального убийственного желания продолжить, перевести поцелуй во что-то более серьезное...

... - Ася, - Саша отрывается первым, обхватывает ладонями мое лицо, удерживает, заставляя посмотреть ему в глаза. - Ася... Когда все вспомнишь, ты возненавидишь меня.

- За что? - искренне не понимаю я.

- Мы с тобой из разных миров, понимаешь? Тебе же лет двадцать всего, ты - красавица... Ты что ничего не видишь?

- Да что? Что я видеть должна? Ты мне нравишься. Мне нравится к тебе прикасаться, целоваться с тобой. Я не знаю, что там в моем прошлом, в моей жизни той, другой. Но я же вот она - здесь и сейчас живу. И здесь и сейчас меня к тебе так тянет, будто вот здесь у тебя магнитик вшит, - прикасаюсь к его груди через футболку, а потом касаюсь своей и продолжаю. - А вот здесь у меня... Я не могу этому сопротивляться. Это выше моих сил.

- Мне тридцать восемь...

- Плевать, - быстро касаюсь его губ своими губами.

Но вместо того, чтобы ответить мне, Саша почему-то говорит:

- Я - обычный человек, понимаешь?

- А я какой? У меня, что, две головы вместо одной?

- Чего ты от меня хочешь, дурочка?

- Тебя... - шепчу зачем-то, обиженная и расстроенная, чувствуя, как слезы поступают к глазам...

16. 16. Саша

     Замечательный принцип "То, что само идет в руки надо брать", с Асей не работает. Это одновременно смешно и грустно - Рожков превратился в моралиста и Рожков попал... 

    И что теперь? Трахаться только с ровестницами будешь? А как же Марина? Ведь тоже помоложе и значительно будет... Однако не думал об этом всего пару дней назад! Да и размышления в духе "Мы из разных миров" никогда раньше мою голову не посещали. 

    Но обычное, обыденное даже в чисто мужском коллективе моих горсетей, слово "трахаться" по отношению к Асе звучало дико и мерзко. И мне было противно даже думать так, а произнести при ней, наверное, не посмел бы. 

    И ведь понимал, вопреки своей вечной грубости и цинизму, что Ася и Марина, вроде бы желавшие от меня одного и того же, не одинаковыми руководствуются мотивами, к разным целям идут! 

    С Маринкой мне все было ясно и понятно - она хотела переспать с мной с дальнейшими далеко идущими планами женить на себе. Я давно уже понял, что женщин за тридцать в нашей стране и конкретно в нашем городе куча, а мужиков, да еще и таких, как я - с нормальным заработком, с квартирой, с машиной, без жены и детей, очень и очень мало. Я понял это и привык к тому, что на меня то и дело открывается охота - мамины подружки сватают своих дочек, племянниц, а иногда даже внучек, мужики на работе советуют подружек своих жен - чаще всего разведенок с парочкой спиногрызов. И даже бабки, вечно сидящие на лавках у подъеда, откуда-то прошарившие, что я "один, как перст", предлагают свои услуги в качестве свах. Для Марины и множества других я давно стал объектом охоты, завидным женихом. И пофиг, что жених не миллионер, не владелец заводов, фабрик и пароходов, а обычный электрик!