- Все равно некрасиво как-то...

    - Я куплю и верну. Так тебя не будет мучить совесть? - стараясь не смотреть в ее сторону, уселся за стол, натягивая на себя футболку и открывая чайник.

    - Будет, - Ася несмело обернулась и посмотрела на меня. - Почему ты должен за меня платить? Ты и без того жизнью рисковал, когда меня спасал. 

     В другой раз, с другой женщиной я бы ответил так: "Рисковал. Конечно. Но ты можешь  меня отблагодарить". Но с Асей язык не повернулся. И я ответил:

     - Слушай, я ею больше рисковал ради кота блохастого, когда на верхушку дерева заползал, а с балкона на балкон это для меня так - цветочки. 

    - Ты спасателем работаешь?  - и такое восхищение  в глазах, что мне захотелось сменить профессию, стать одновременно спасателем, пожарным, кем угодно, лишь бы она вот так еще посмотрела. 

    - Нет. Я - электрик. 

   Восхищение в глазах почему-то не исчезло. Наоборот, добавился неподдельный интерес. 

    - Эле-ектри-ик! - протянула, размахивая лопаткой. - Но это же трудно. В школе мы целый год изучали такой предмет - электротехнику. Так я и не поняла до конца, куда и как ток идти должен, цепи там, диоды, переключатели... Ой! 

    - Что? 

    - Я прямо себя за партой увидела. И других девчонок... И мальчишек! Я, наверное, отличницей была... 

    - Ага, - мне хотелось подшутить над нею и я не смог удержаться. - По электротехнике точно двойка... А там, может, и по другим предметам не больше! 

   - Ах так, - несмотря на потерю памяти, чувство юмора Ася, похоже, не потеряла - улыбалась, делая лопаткой, точно шпагой, выпад в мою сторону. - Значит, оладьи мои тебе есть нельзя! 

    - Почему это? - возмутился я, уже протянув руку к пышным и румяным кружочкам. 

    - Потому что у нас ещё и кулинария преподавалась в школе. Это я еще утром вспомнила! 

15. 15. Ася

Все утро меня мучил вопрос - что думает Саша о нашем вчерашнем поцелуе? Я-то, например, ни о чем другом думать не могла. И размышления мои сводились к одному - как же мне понравилось... Как замечательно мне было в кольце его рук! Словно я - маленькая девочка, которую стеной отгородили от всего мира, от зла и опасностей.

Но не только чувство защищенности влекло меня к Саше. Что-то другое, непонятное и незнакомое, что заставляло меня все утро бороться с настойчивым, по-детски глупым желанием смотреть на него, следить за тем, как он ходит, как говорит, как улыбается, как спит, в конце концов... подглядывать за ним!

И ведь я не удержалась! Выйдя из спальни, заглянула в ту комнату, где должен был расположиться Саша. "Просто понять, здесь он или уехал" - так оправдала сама себя. Но вранье, конечно, не для этого. Увидеть хотела.

Я понимала всю проблемность ситуации, в которую попала. Я страдала от отсутствия воспоминаний во-первых морально, в плане отсутствия знаний о близких людях, о родственных связях, которые несомненно у меня были, а во-вторых - физически, что выражалось в нехватке навыков, умений, о которых понятие имела, а воплотить в жизнь не могла, например, с трудом представляла себе процесс приготовления пищи. Но при всем при этом вместо того, чтобы рыться в памяти и искать ответы на важные вопросы, все мои мысли занимал малознакомый, но жутко привлекательный мужик, который курил вкусные сигареты, обалденно пах и потрясающе целовался.

И елки-палки... Лучше бы я проявила скромность и не заглядывала в хозяйскую спальню. Саша был в одних трусах! Покрывало свалилось на пол. Он разметался по узкому дивану, лежа на животе, - одна рука свисала вниз, почти касаясь длинного ворса светлого паласа, согнутая в колене нога чудом удерживалась на самом краю.