– Действительно.

Два шага налево. Поворот.

– Как же это произошло? Расскажите подробнее! Кто спустил курок?

Пам-пам-пам. Парара-пам-пам. Парара-пам-пам. Пам-пам.

Мажор сменился минором. Валторны и гобои оккупировали мелодию.

– Ваш отец… боже праведный, как он красив!

– Простите, сударыня, но я не узнаю вас. Кто вы?

– Ах да, вы же ничего не видите, даже меня! Я очень хороша собою, будьте уверены. Разрешите представиться еще раз: княжнa Аннабелла фон Крафт из Ксвечилии. Мы приходимся дюку дальней родней. Мой батюшка – владелец южного грузового порта, и я его прямая наследница. Мы с вами были представлены друг другу на Сочельнике в Нойе-Асседо три года назад. Неужели вы забыли меня?

– Простите, я вас не помню…

Пам-пам. Парара-пам-пам.

– Вы так возмужали, Йерве. Вы так похожи на своего новообретенного отца! Представьте его мне, будьте так любезны…

Пары опять поменялись.

– Сударь, – еще одно зеленое пятно попало в руки Йерве, зашептало бегло, – выслушайте меня, ради бога. В подвалах Арепо творится неладное.

– Что вы имеете в виду? Кто вы?!

– Это неважно. Мне грозит опасность. Если Шульц узнает о том, что я вам сказала…

– Обратитесь к дюку, сударыня! Он непременно согласится помочь!

– Ни в коем случае. Лучше посоветуйтесь с вашим отцом, с господином фон Таузендвассером.

– Я не понимаю…

– Вы найдете записку. Пусть его светлость маркграф вам поможет. Он непременно поможет. Выясните правду, Йерве из Асседо, вы же благородный юноша.

– Какую правду, сударыня?

– Найдите вход в катакомбы.

Пам-папам. Парарам-пам-пам.

– Сударыня, постойте!

Два шага налево. Новое пятно.

– Вас интересуют книги, господин Йерве из Асседo? Какие именно? Я имею честь быть ректором женской философской академии в Малом Аджалыке. Очень приятно: профессор Мария-Терезия Шпрехензи-Дойч.

Поворот.

– Я слышала, вы весьма начитаны. Нет ли у вас желания поступить в коллеж? У вас не будет никакой необходимости общаться с людьми, лишь только с книгами. Перед вами откроется целый мир, о котором вы даже не подозревали. Знакомы ли вы с последним схоластическим новшеством – наукой психологией?

Пам-папам. Парара-пам-пам. Парара-пам-пам. Пам-пам.

Йерве потерял счет всем женщинам, сменившим друг друга в фигурах танца; искал глазами зеленое блио незнакомки, нашептавшей ему непонятные сведения. Но зеленых платьев в зале было несметное количество, ведь зеленый был цветом летнего урожая. Падеспань все никак не кончался.

Пам-пам-пам. Парам.

В руках Йерве снова оказалось облако из разлитого миро, оливкового масла, гари спаленного дома, расплавленного воска. Гармоничное торжество гобоев диссонансом пронзила дрожащая струна ребаба.

– Госпожа Батадам, – выдохнул Йерве, сбившись на лишний шаг влево и наступив партнерше на ногу. – Прошу прощения.

Танец закончился. Партнеры поклонились друг другу. Йерве не хотелось расставаться с Зитой. Суббота еще не закончилась.

– Подарите мне еще один танец, – попросила Зита.

– Пасодобль! – недолго думая, выкрикнул Йерве.

– Пасодобль! – подхватил распорядитель и ударил жезлом о мраморный пол.

Запела труба. Домбры и мандолины подхватили напряженный ритм, скрипки раскалили героическое вступление до предела.

Йерве понес Зиту по зале, не обращая ни на кого внимания. Остальные пары помчались вскачь вслед за ними.

– Сударыня, – задыхаясь, шептал юноша, не находя подобающих слов, – вы… я…

– Скажите, Йерве, – Зита крутанула пируэт, и оказалась в его объятиях, – что имел в виду дюк, говоря о работорговле?

Йерве поддержал Зиту над своим коленом и склонился над ней, изображая матадора, встряхивающего мулету.