– Глупые сплетни. Никакой работорговли не существует в Асседо вот уже два столетия. Преступление карается смертной казнью.

– Вы уверены?

Йерве покружил Зиту, распаляя воображаемого быка.

– Шульц, конечно, нечист на руку, но торговать свободными людьми? Трудно представить.

– Сударь, – Зита исполнила уклонение, – вы совершенно уверены?

Йерве перешел в аппель, ударив стопой в пол.

– Я больше ни в чем не уверен. Какая-то женщина только что сообщила мне, что неладное творится в катакомбах под Арепо. Но почему вас так заинтересовали дела Шульца?

У Зиты подкосились ноги. Йерве подхватил ее вовремя, и увел в шассе.

– Мне нужна помощь! Я не могу больше молчать! И не могу больше пребывать в неведении!

Удар тарелок заглушил вопль Зиты. Вопль пришелся Йерве в самое сердце. Зита совладала с собой, выпрямила корпус.

– Сударыня, обратитесь к дюку. Уверяю вас, сеньор Асседо благородный человек, он не откажет вам в помощи.

Зита приставила левую ногу к правой ноге Йерве.

– Если бы я посмела говорить, то открылась бы именно вам!

Cделала перекрестный поворот.

– Мне?!

– Вы честный юноша, это ясно каждому. Вы не хам, как дюк, и не дамский угодник, как ваш отец.

– Но мой отец…

– Помогите мне, Йерве!

– Клянусь, ради вас я бы сошел в преисподнюю, – пообещал Йерве, стуча пуленами о пол, – но что я могу сделать?

– Не требуйте от меня откровений, ни о чем не спрашивайте.

– Но…

– Верьте мне, умоляю вас. Я честная женщина, несмотря ни на что.

– Я верю вам, сударыня.

– Помогите мне добраться до истины.

– Какой истины?

– Вы же обещали!

Зита ушла в зигзаг.

– Прошу прощения. Как мне помочь вам?

– Мне необходимо остаться в этом дворце, пока я не узнаю правду, или пока мои подозрения не опровергнутся.

– Я не понимаю…

– Чует мое сердце, я на верном пути. Я отправилась в Асседо с определенной целью. Больше я ничего не могу сказать.

– Вы говорите загадками!

– Увы, это так.

– Но это бессмысленно. Истина выше людей, и не должна бояться их.

– Простите, меня, Йерве. Заведомо простите мне ложь.

И хоть Йерве не мог этого видеть, он понял, что глаза Зиты наполнились слезами.

Две загадки за один вечер – слишком много, но сводились к одной: кто его знает, что скрывает Шульц в своих подвалах?

– Зря вы не доверяете дюку, зря вы не доверяете и моему родному отцу…

– Вы сами ему не доверяете, – сказала Зита.

– Вы не правы, – возразил Йерве. – Мой отец не эталон здравомыслия, но он честный человек. Он опытный человек.

– Откуда вы знаете? Вы знакомы с ним лишь несколько дней. Он обрушил люстру на собственного сына, прежде наградив его проклятием! Как вы можете ему доверять?

– Могу, – с непоколебимой уверенностью сказал Йерве, делая променад по диагонали. – Черт с ней, с люстрой. Некоторые проклятия мы сами заставляем сбываться. Некоторые истины не нуждаются в доказательствах.

– Вы так наивны, юноша!

Йерве покраснел, но остался верен себе.

– Сударыня, больше всего на свете я желаю вам помочь, но я пока не способен на подвиги без помощи старших. Мне шестнадцать лет, и я не узнаю вас в толпе. Быть может, я наивен, но я не безумец. Доверьтесь хозяевам этой провинции, и они не оставят вас в беде.

– Я не доверяю мужчинам.

Страстная мандолина заглушила обиду юноши.

– Не обижайтесь, сударь, – спохватилась Зита, двигаясь по кругу, прижавшись спиной к спине Йерве. – Молодость… впрочем, вы сами знаете.

– Я не обижаюсь, – солгал Йерве. – Позвольте мне поговорить с моим отцом.

– С каким из них? – спросила Зита.

– Выбор за вами.

Зита взглянула в нездешние глаза Йерве.

– Увы, ваш крестный отец вызывает больше доверия, чем ваш кровный отец, но он не должен ничего знать.